КАК СТУПКА СТАЛ КУЛАКОМ, А ХАБЕНСКИЙ — ЕВРЕЕМ

В Москве вовсю идет подготовка к церемонии награждения кинематографической премией "Золотой Орел", учрежденной Никитой Михалковым.Главным фаворитом "Орла" пока остается фильм Дмитрия Месхиева "Свои" с Богданом Ступкой, Константином Хабенским и Сергеем Гармашем в главных ролях. "Свои" рассматриваются в шести номинациях: лучший режиссер, лучший сценарист, лучший фильм, лучшая женская роль (Наталья Суркова и Анна Михалкова), лучшая мужская роль (Богдан Ступка и Сергей Гармаш) и лучшая операторская работа — Сергей Мачильский.

В этом году за звание "Лучший фильм" также посоревнуются "72 метра" Владимира Хотиненко, "Водитель для Веры" Павла Чухрая (опять же с Богданом Ступкой в главной роли), "Мой сводный брат Франкенштейн" Валерия Тодоровского и "Папа" Владимира Машкова. Номинация "Лучший режиссер" распределена между Павлом Чухраем, Валерием Тодоровским и Дмитрием Месхиевым.

Церемония награждения пройдет на "Мосфильме" 29 января. Мы обязательно расскажем об этом подробно.



Мы побеседовали со сценаристом фильма "Свои", который претендует на звание "Лучшего сценариста" премии "Золотой Орел" Валентином Черных, автором "Москва слезам не верит", "Любить по-русски", "Небеса обетованные" и еще трех десятков сценариев.

— Как складываются ваши отношения с режиссерами?

— Сценарист — профессия женская, поскольку он все равно "ложится под режиссера". С другой стороны, он может только то, что может, и надо ему помочь раскрыть свои возможности. Режиссеры не всегда это понимают, и часто в их отношениях со сценаристами возникают всяческие коллизии. Некоторые сценаристы безразлично к этому относятся, так как считают, что сценаристу платят за унижение.

— А как считаете вы?

— Я человек прагматичный. Если я вижу, что режиссерские изменения улучшают мой сценарий, то только радуюсь этому. Если же ухудшают, тогда я могу послать режиссера куда подальше. Было время, когда режиссеры воевали со сценаристами. Ведь раньше сценаристы получали больше режиссеров. Последних это задевало, и они требовали от нас деньги. Я всегда отказывал, говорил: "Идите, воюйте с государством, а не со своими собратьями". Один режиссер даже министру на меня пожаловался: "Скажи ты Черныху!.. У меня две семьи, я должен их кормить, а он, подлец, не дает мне денег!" И это было нормой. Теперь, когда режиссеры получают больше, а иногда и значительно больше сценаристов, этот вопрос снят.

— Сценарий "Своих" споров не вызвал?

— Режиссер Дмитрий Месхиев очень бережно отнесся к моему сценарию. Дело в том, что Дима не является графоманом, в отличие от некоторых других режиссеров. Он хорошо понимает разницу между сценаристом и режиссером. Поэтому, когда я приехал на съемки и спросил Месхиева, нужна ли ему моя помощь, он ответил, что я сделал хорошую работу и теперь могу отдохнуть. Я воспользовался его советом.

Правда, в фильме есть эпизоды, с которыми я не могу согласиться. В одном из них Снайпер закалывает полицая, нанеся ему множество ударов ножом. Месхиев доказывал, что в экстазе человек именно так себя и ведет. Я ему: "Дима, герой говорит, что раньше свиней закалывал. А разве так это делается? Свинью закалывают одним ударом и точно в сердце". Не смог убедить. В целом, могу сказать, что все беглецы, будучи профессиональными военными, убивали непрофессионально. За исключением, может, только Снайпера, стрелявшего хорошо.

— Как нашли на роль старосты Богдана Ступку?

— Поначалу кулака должен был играть Евгений Матвеев. Я сказал ему: "Ты уже играл и Брежнева, и маршалов всяких, а теперь сыграй сельского кулака, ведь это как раз твой тип". Он отказался, мол, почему это я должен играть этого кулака. Но, прочитав сценарий, согласился. Однако не сложилось: за месяц до съемок Матвеев умер. Тогда мы начали искать замену. Но оказалось, что все наши российские "старики" — Ульянов, Дуров, Яковлев — немного "расшатались". А нужен такой герой, чтобы страшновато было. Тогда Месхиев предложил Ступку. И попал: когда староста, к примеру, узнает об аресте своих дочерей, то по его лицу зритель сразу может догадаться, что он убьет, зарежет. Один критик даже сказал: "Ну и бандеровец!"

— А вы сами как продумывали образ старосты?

— Моего деда, которого в фильме играет Ступка, после раскулачивания сослали в Сибирь. Когда он убежал оттуда, то поселился на Псковщине. Моя мать, как дочь кулака, была "лишенкой". Она даже не могла поступить в вуз, к примеру. Работала сельской учительницей, и вскоре вышла замуж за политрука Красной армии. Так в сценарии появился политрук (в фильме его сыграл Константин Хабенский. — Авт.), а евреем он стал потому, что у меня жена еврейка. Потом, когда пришли немцы, они посадили шестерых дедовых дочерей, в том числе и мою мать, в концлагерь. Таким образом, мотивы биографии моей семьи трансформировались в сценарные образы. К тому же, я сохранил названия сел и фамилии персонажей.

Художник должен писать только о личном. Тогда это интересно. У каждого есть прошлое, есть неудачи, комплексы, каждый из нас чего-то стесняется, что-то скрывает. Если все это выплеснуть на бумагу, а затем на пленку, тогда зритель захочет смотреть ваши истории. Сценарий подобен детектору лжи. Я читаю чей-то сценарий и насквозь вижу человека, написавшего его. Если же вы будете придумывать истории, то это будут лишь дубли, стереотипы.

Вообще, искусство — это удовлетворение собственных комплексов. То, что человеку не удается в жизни, он пытается выразить в искусстве. Поэтому творческие люди должны лелеять свои комплексы — это основа их творчества. Один критик как-то заметил, что во всех моих ранних сценариях есть драки. Я задумался, почему? И понял: в юности я был очень плохим боксером.

— Насколько мотив насилия является органичным для славянской культуры?

— Если мы заглянем в историю русского и украинского народов, то увидим: кого только мы не "мочили"?! И князей своих, и братьев, и друг друга, и соседей... В моем понимании и русские, и украинцы — это молодые нации. Особенно это хорошо видно благодаря "загадочной русской душе" — она просто непредсказуема, вот и все! Почему русские такие безалаберные? Это формировалось веками: пахали — выжигали — бросали все и шли дальше, ведь территория-то огромная. Так генетически сформировался тип безалаберного человека, который считал, что за Сибирью есть Колыма, а там и Америка — не пропадем.

— Как формируется творческий замысел?

— Недавно мне предложили написать сценарий для фильма под названием "Большая задница". Один мой знакомый мне как-то говорит: "Я иду по магазинам смотреть на задницы. Я заметил одну закономерность: в дорогих магазинах у продавщиц очень хорошие задницы, а чем магазин дешевле, тем задницы хуже". Я и не думал об этом. А мне это как раз нужно. Теперь я тоже обращаю внимание на задницы, когда захожу в магазин. И вижу, что мой знакомый оказался прав. Затем я стал следить за реакцией мужчин. Листая альбомы эротических фотографий, заметил, что фотографы тоже не равнодушны к этой части женского тела. Однажды я обратил внимание на впереди идущую женщину. Поскольку я уже "запрограммирован" наблюдать за задницами, то смотрю и думаю: "Ох, какая женщина!" Она оборачивается, и я вижу лицо четырнадцатилетней девочки. Лицо детское, а фигура уже взрослая. И понимаю, что сюжет моего сценария родился. Главная героиня должна быть именно такой: я выпускаю ее в мир и смотрю, как из девочки рождается женщина. Творческий замысел как раз из мусора и рождается.