"КОГДА ОТКАЗАЛСЯ ОТ ОРДЕНА У НИХ ГЛАЗА НА ЛОБ ПОЛЕЗЛИ"

Когда представляешь крупную фигуру в научном мире, хочется сказать о его заслугах, званиях, регалиях. Однако директор Института агроэкологии и биотехнологии профессор, академик Украинской академии аграрных наук Владимир Патыка заслуг перед отечеством, оформленных в рамочку, не имеет. Высокий, стройный, подтянутый и уверенный в себе мужчина вдруг стушевался, когда я сказала, что разговор наш будет не только о науке, но и за жизнь. Чтобы он расслабился, попросила из директорского кресла пересесть в обычное. За чашкой чаю мы начали беседу, собственно, с наград.

КОЛОРАДСКИЙ ЖУК НЕ ТЯНЕТ НА ОРДЕН

— Меня собирались наградить Орденом трудового Красного знамени в 1984 году, но я отказался, — смеется Владимир Филиппович. — Тогда я был директором крымского Отдела почвенной микробиологии южной зоны СССР. Мы курировали юг Украины, Молдавию, Краснодарский край, Кавказ, Ставрополье, Ингушетию и Узбекистан. Позвонили из Симферопольского райкома партии, дескать выделили орден на район. Меня убило то, что по разнарядке, а не за разработки, в ведь они были: мы только внедрили биопрепараты по борьбе с колорадским жуком и с азотфиксирующими бактериями, но увы. И я отказался от награды — у них глаза на лоб полезли. В результате получил выговор с занесением в личную карточку, на институт наслали комиссий — план награждения им сорвал.

— И где же ваша панацея от колорадского жука?

— Осталась в России. Мы создали бактерию, которая сама по себе безвредная, но в желудочном соке этого насекомого становится токсичной. В итоге — жук заболевает и погибает. Кстати, в американской трансгенной картошке, которую не едят жуки, вшит ген токсина именно нашей бактерии. Но готовый токсин может действовать и на человека, а в нашем биопрепарате бактерия начинала работать лишь в желудке жука. Производить мы его стали благодаря работавшему у нас в Крыму специалисту из Ленинграда — провернули одну хитрую штуку. Нужно сказать, в то время была принята программа химизации сельского хозяйства — считалось, что химия нас накормит. Поэтому ни один биохимический завод не соглашался на наше предложение. А в Ленинграде училась жена директора завода, расположенного в новосибирской области. Мы заманили ее к нам в аспирантуру и поручили работу над этим препаратом. Она, конечно, надавила на мужа… Кстати, лет через пять 80% всей продукции этого громадного комбината составлял именно наш препарат.

ГОД БЕЗ ЗАРПЛАТЫ — ПУТЬ В КРЕСЛО ДИРЕКТОРА

— Почему вы занялись таким непрестижным делом как микробиология в агросфере да еще во время химизации?

— Я рос в детском доме имени Антона Макаренко на родине Тараса Шевченко. У нас было свое поле в 100 гектаров. После того, как посевы кукурузы обработали пестицидами, мы нашли множество трупов зайцев и птиц. Учитель химии объяснил, что это, возможно, от передозировки химических средств, и то, что случилось с мелкими животными, может быть и с человеком. А я очень увлекался химией, особенно органической, и решил посвятить жизнь охране природы.

— За что же вам платили деньги, если наука работала на химизацию?

— Я в 75-м целый год сидел без зарплаты! Тогда был уже кандидатом наук, работал старшим научным сотрудником в черниговском НИИ сельскохозяйственной микробиологии. Кстати, позже стал его директором. А тогда меня считали чудаковатым, ведь занимался "чем-то не нужным" — изучением биологических процессов в почве, влиянии их на урожайность.

— Но вы не перешли на другую тематику, чтобы все же иметь зарплату?

— Не перешел. Но семью кормил: вечером читал лекции студентам, ночью на нефтебазе красил емкости, а днем — работал над созданием микробов, которые помогают растению брать азот из воздуха. Ими обрабатывают семяна, а когда растет культура, микроорганизмы селятся на ее корнях и своей жизнедеятельностью помогают ей усваивать азот, а сами питаются органическими отходами. Такой симбиоз. С помощью этого элемента растение синтезирует белок — материал для построения тканей. Над каждым квадратным метром почвы висит 8 тонн этого газа. В свое время мы заставили их быть лентяями, подкармливая химическим азотом. Да и селекция наша строилась на этом принципе. Мы же предлагали ориентировать селекцию на сильные и устойчивые культуры, способные брать природные азот и фосфор. Со временем даже запустили производство этого препарата, но опять же, за границей — в Белоруси.

Не знаю, сколько бы еще я сидел без зарплаты, если бы не постановление ВАСХНИЛ — построить в Крыму тот самый Отдел. Задача новой структуры была — выращивать экологически чистую продукцию. Даже во времена химизации были люди, которые об этом думали! Стали искать кандидатуру, так и нашли чудака Патыку. В Чернигов приехал академик Каштанов из Москвы, разобрался, почему я целый год зарплаты не получаю. Через два дня мне выплатили сразу всю сумму, а моих руководителей во главе с директором наказали.

МУЖСКУЮ ОТВАГУ ВОСПИТАЛ САМ СУХОМЛИНСКИЙ

— Слышала такое мнение: все аграрники предпочитают работать по мелким, но денежным проектам и грантам, а вы стремитесь выполнять государственные программы. А ведь они часто финансируются лишь на бумаге. За что вы так любите государство?

— Меня государство воспитало. Ведь я мог и бандитом стать: в шесть лет мы остались без отца, в десять — без матери, а старенькая бабушка не могла содержать четверых детей, вот нас и отдали в детдом. Государство меня и выучило. Самое яркое впечатление оставил такой выдающийся педагог как Сухомлинский. Василий Александрович с детьми тоже становился ребенком. Приедет, к примеру, когда мы скирдуем солому, — а мы всегда съезжали со скирд, как с горки — и катается с нами. Сапал с нами и в жмурки играл. А главное — всегда при галстучке. Особенно врезался в память эпизод, как он воспитывал в нас мужскую отвагу: предложил переплыть ночью пруд. Пруд был достаточно большой — и днем переплыть не каждому ребенку под силу. Но мы все были счастливы! Еще днем привязали веревку к двум берегам. Вечером он поставил у краев веревки керосиновые лампы. Луны в ту ночь не было. Темень! Страшно — жуть. Кое-кто заплакал. Сухомлинский плыл первым, через несколько метров другой. У нас была своя система страхования — перекрикивались. В корпус вернулись по суше. Не представляете, какими героями мы себя чувствовали!.. Простите, если сумбурно рассказываю… Я об этом не говорил даже супруге.

— Продолжая тему детства, помню, удивилась, когда в одном из интервью вы сказали, что институт участвует в госпрограмме "Дети Украины"...

— Что ж тут удивительного? Будущее для малыша — это его питание. От нас зависит, насколько пища будет здоровой. Лично я в детстве, бывало, неделями хлеба не видел. Сейчас понимаю, что это обязательно отражается на здоровье. Мы провели анализ всей продукции заводов детского питания. Результаты повергли в ужас: абсолютно во всех продуктах оказались следы тяжелых металлов. Превышения норм не было, однако зачем младенцу пусть маленькая, но доза свинца? Заводы не сразу, но стали прислушиваться к рекомендациям. Отговорили мы их от хозяйств, собирающих молоко по сельским хатам. Чего народ только не льет туда! Ладно, козье сдают вместо коровьего. Однажды анализ показал высокое содержание кальция в детском питании. Выяснили, что люди разводили молоко известью, для объема и чтобы дольше не скисало. Не лучше было, когда разводили колодезной водой: проверка колодцев по всем регионам Украины показала, что нет ни единого, где бы не фиксировалось превышение нормы по нитратам и тяжелым металлам. Хотим, чтобы рекомендации работали на всех хозяйствах страны, ведь взрослым тоже нужно есть здоровую пищу. Пока наши предложения лежат мертвым грузом, нас приглашают в Венгрию — учить их натуральному хозяйству.

— За границей наши аграрные разработки пользуются успехом?

— Я ездил даже во Вьетнам на ликвидацию последствий вьетнамско-американской войны, в которой США использовали диоксины. Когда увидел лицо Виктора Ющенко, сразу понял, что это был за яд. С помощью наших биоразработок вьетнамцы стали выращивать чистую сою и рис. Эти продукты выводят из организма яды.

ВЕСЕЛЯЩИЙ ГАЗ ДЕЛАЕТ ИЗ НАС ПОФИГИСТОВ

— Вы постоянно говорите об устойчивом развитии человечества. За что так любите эту идею?

— Очень люблю. Это система, которая позволяет людям жить в нормальных условиях, если они будут строить социальную и экономическую жизнь с учетом интересов природы. Посмотрите, какая теплая зима. Нет гарантии, что в следующем году мы увидим снег. Идет глобальное потепление. Самое большое зло — использование полезных ископаемых в излишних количествах. А от чрезмерного внесения минеральных азотных удобрений происходит выброс так называемого веселящего газа N2O. Он имеет наркотический эффект и используется в медицине для наркоза.

— Можно ли сказать, что под постоянным воздействием этого газа людям все больше хочется удовольствий и потому не воспринимают такие глобальные вещи, как плач природы?

— Этот вопрос еще требует изучения. Атмосфера насыщена "газом удовольствия", и мы отмечаем увеличение концентраций N2O в атмосфере. Недавние исследования показали, что содержание его превышает норму в 10 рез. Хотя сами нормы увеличиваются и увеличиваются: если раньше в капусте и свекле концентрация нитратов не должна была превышать 150 мг, то сейчас 600 — норма. Да, в экологии система устойчивого развития — модное направление. Все о нем лишь говорят, но реальные шаги стали делать только мы. Над системой работает весь институт. Каждый ученый — в своем направлении. Результаты исследований вносятся в компьютер, а программа построена хитро: если ученый не сделал свою часть работы во время, она останавливается вся и просит ввести данные. Иначе блокирует работу всех сотрудников — человек чувствует, что подводит коллектив.

— Почему ваша разработанная стратегия не выходит за рамки института?

— Аграрная академия трижды рассматривала нашу концепцию, но увы. Если бы в свое время она сделала бы ее программой для всех своих институтов, которых больше 70, отрасль шагнула бы очень далеко. Концепция предполагает не только развитие науки, но и ответственность. Халтуру не выдашь! Туда заложены такие механизмы всестороннего контроля, что если дать сбой в одном месте, пойдет перекос в другом. К примеру, есть прекрасная порода коров — серая украинская. Из ее молока получаются самые лучшие сорта твердых сыров. А сыр, как известно, это микробиологический продукт. Франция, Голландия когда-то брали генетический материал, чтобы вывести у себя эту породу. Так вот, по анализу сыра можно вычислить, выдает ли хозяйство обыкновенных буренок за хороших породистых. Перспективность того или иного направления селекции можно увидеть в лаборатории: ДНК-исследование покажет, будет ли адаптировано животное или растение в наших климатических условиях и значит — будет ли качественная продукция из него.

НАУЧНЫЙ ПОДХОД К... ДЕРУНАМ

— Дома Владимир Филиппович забывает о работе?

— Нет. Жена подает борщ, а я все обсуждаю, она поддерживает.

— А вы поддерживаете ее на кухне?

— На кухне я — не хозяин! Однако есть у меня два фирменных блюда: плов и деруны. Плов научился готовить в Узбекистане из длинного прожаренного риса с горохом. В деруны беру картошку пополам с луком, чуть муки, яйца и немножко сметаны, чтоб не синели. Эту хитрость подсказала биохимия: молочная кислота связывает крахмал и не дает ему темнеть.

— Вы однолюб?

— Абсолютный! Когда-то пришел к другу готовиться ко вступительному экзамену по философии и увидел его сестру-семиклассницу. И так Валюша запала мне в душу, что не успокоился, пока не женился! Она подарила мне двух дочерей и сына. Старшая дочь Антонина — математик, сын Николай — микробиолог, а младшая Маша — студентка биофака.

— Кстати, вы так часто переезжали, не считает ли себя ваша жена "декабристской"?

— Считает, — рассмеяся Владимир Патыка. — Когда мы снова переехали в Чернигов в 1997 году, она некоторые чемоданы даже не распаковывала. Была уверена, что опять придется переезжать. И вот мы в Киеве.

— Хотите, чтобы ваши внуки были учеными?

— Я их готовлю к этому. Внучок еще маленький — полтора годика, а внучке уже девятый. Хочу, чтобы внуки пошли по моим стопам. Жаль, что сельскохозяйственная отрасль в нашей аграрной стране до сих пор не престижна: даже внучка немножко стесняется, что дедушка аграрий, а дети вообще скрывали это в школе и от друзей. Отказывались от всякой помощи при поступлении, чтобы папа "не светился".

— В последнее время говорят, что черноземы наши — уже не черноземы, что богатых урожаев в будущем не жди. Что все-таки нас ждет?

— Надеюсь на перемены к лучшему в связи с политическими событиями, на измение отношения к науке, земле и людям, на ней работающих. Хлеб мы, конечно, будем иметь всегда, но какой ценой?..