СТЕНГАЗЕТА ПО ПЯТНИЦАМ

ВЫЖИВШИЕ УМЕЮТ ЦЕНИТЬ ЖИЗНЬ

Часто над рассказами пожилых людей посмеиваются, дескать, "в молодости у всех и трава зеленее была, и вода мокрее, и девушки симпатичнее". Определенная доля правды в этом есть — человеческая память всегда удерживает только лучшие моменты. Но вот то, что поколение нынешних бабушек и дедушек романтичнее нас с вами — это факт. Не знаю, с чем это связанно. Может быть, с тем, что время тогда было суровое — война, разруха, и поэтому любое проявление душевной теплоты и ласки воспринималось как чудо, как подарок. Выжившие умели радоваться жизни и ценить каждое ее мгновение.

А у нас на романтику катастрофически не хвататет времени. Зажатые стальными локтями попутчиков по маршрутке или вагону метро, мы мчимся куда-то, не совсем хорошо представляя, что нас ждет впереди, но судорожно боясь туда опоздать.

А, может, все-таки попробуем? Встряхнемся от обморока ежедневности, расправим ссутуленные плечи... и тогда в рое кружащихся снежинок обязательно появится запах весны.


8 МАРТА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ, ИЛИ НАСМЕШЛИВОЕ СЧАСТЬЕ

Начало февраля 1945 года — первая моя командировка и первый раз я ехала в Москву. Вечером, когда я зашла в вагон поезда, возле моего купе стояли две женщины — одна из них была очень похожа на военного лет тридцати, который лежал на нижней полке с закинутыми под голову руками, а вторая с заплаканным лицом стояла рядом. Они попрощались, расцеловались, а вот с заплаканной дамой, которая так и стояла в коридоре, он так и не попрощался.

Утром он поздоровался и начал расспрашивать, куда я еду, зачем и т.д. О себе рассказал, что он Владимир Зотов, военный корреспондент, приезжал в Киев к семье. Мне сразу же стало ясно, кто была та заплаканная женщина, которая его провожала и почему он с ней так поступил.

Мир до предела тесен. Оказывается, с его женой Ниной работал мой сосед по коммунальной квартире и как-то на кухне он сказал: "Олька, вот у тебя мужа нет, а ты живешь как монахиня. А со мной работает Нинка, у нее муж на фронте военным корреспондентом работает, а она..."

Зотов начал распрашивать, есть ли у меня муж, и я сказала, что мой муж — летчик. Наш разговор продолжался уже в виде интервью. И то, что я ему рассказала о Киеве во время войны, его поразило и он мне сказал: "Об этом нужно написать. Я напишу обязательно, но дайте мне слово, что вы тоже напишите". Я пообещала.

Приехали в Москву утром, пожелали друг другу всего хорошего и разошлись. ПЯ решила пойти послушать лекцию и вдруг встречаю Зотова. Мы были настолько поражены этой случайной встречей в центре Москвы! Я рассказала, что иду на лекцию, и он спросил, не буду ли я против, если он пойдет со мной. Я не только согласилась, но и обрадовалась, что в чужом городе вечером буду не одна.

По возвращении в Киев к 8 Марта я получила от него поздравление, которое мне запомнилось на всю жизнь. Таких поздравлений к 8 Марта я никогда в своей длинной жизни ( мне 85 лет) не получала. Это было даже не поздравление лично мне, а ода женщине его мечты. Меня-то он почти не знал...

Переписывались мы года два, а потом как-то все прекратилось. В 1950 году соседка по коммунальной квартире рассказала мне, чт, когда я была на работе, приходил какой-то военный и спрашивал меня. Ему сказали, что меня нет, а вот муж дома. И он попросил передать привет мне от Владимира.

Прошло почти 60 лет, и в 2004 году 8 Марта звонит какой-то слабый старческий голос и также, как в 1945, поздравляет меня с праздником.

Я спрашиваю: "Владимир Петрович, это вы?" Он удивился, что я его узнала и спросил, выполнила ли я данное ему в феврале 1945 обещание? Мне стало очень стыдно, и я за ночь написала обещанную ему статью, которую опубликовала одна из киевских газет.

Он позвонил еще раз, поблагодарил за запоздавшее на 60 лет выполнение обещания и сказал, что в 1950 году приезжал в Киев и заходил ко мне с надеждой на счастье, но увы! Поезд ушел... Как видно, все счастье в одни руки не дается, а порой оно бывает и насмешливым, как у нас. Он сказал: "Я рад, что в вас не ошибся, и очень жалею, что наши жизненные пути разошлись. А вот видеть вас не хочу, Вы для меня останетесь до конца моих дней такой, как в феврале 1945-го, когда я встретил вас в Москве. Прощайте..."
ПАМЯТИ БЕЗЗВЕСТНЫХ ГЕРОЕВ ЧЕРНОБЫЛЯ...

Наша часть базировалась в Днепропетровской области и 2 мая 1986 года была направлена в район аварии на ЧАЭС им. Ленина. Первый мой выход к реактору произошел 14 мая, но не с рацией, а с совковой лопатой, работа заключалась в съеме радиоактивного грунта от стены 4-го энергоблока и до забора. За первый день работы под стеной блока полученная нами доза облучения составляла минимум 56 бэр. Когда нас известили, что нас опять отправят к реактору, возник легкий бунт среди более активной части солдатского состава.

Слухи о беспокойствах дошли до комбата, который по этому случаю построил личный состав и в присутствии особиста произнес пламенную речь, о том, что родина в опасности и кроме нас идти в данный момент некому. А за два дня работы на реакторе выплатит нам премию в размере 10 тыс. рублей. Это обстоятельство явилось очень весомым аргументом, и многие горячие парни стали мечтать, куда они потратят эти деньги, забыв о своих требованиях.

Второй выход к реактору состоялся 16 мая, работали точно по такой же схеме. Таким образом, только за два дня работы у реактора мы получили дозу облучения, равную112 бэрам.

Вечером "героев-ликвидаторов" спешно погрузили в КамАЗ и отправили восвояси. Перед входом в родную казарму нас встретил радостный начштаба полка, который запретил нас пускать в казарму, поскольку мы были сильно радиоактивны, что могло, по его мнению, дурно сказаться на здоровье остального личного состава. В сопровождении прапорщика мы отправились на дезактивацию в душ. Но там что-то не работало и мы, так и не приняв душ, попали в казарму. Сняв одежду, я обнаружил, что до пояса ноги покрыты странными красными пятнами, также были поражены подмышки и кожа волосистой части головы. Врач, осмотрев меня, сказал, что это легкий лучевой дерматит, который скоро пройдет.

При демобилизации я попросил у начштаба мою карточку с дозой, но получил ответ, что она давно уничтожена из-большой радиоактивности, и он не сможет мне ничем помочь. Я был лишен единственного документа, подтверждающего мое участие в ликвидации аварии на ЧАЭС.

Затем на протяжении 15 лет я вынужден был периодически доказывать, что я вообще был в Чернобыле. При последней перерегистрации чернобыльских удостоверений у меня отобрали мое удостоверение. Я отправился в газетный архив и, пересмотрев все номера газеты "Красная звезда" за 3 года, обнаружил две статьи о моем героическом батальоне. С чем я незамедлительно обратился в суд на архив Министерства обороны. После этого меня наконец нашли в рядах чернобыльцев. Но своего маршрутного листа и документального подтверждения о реальной полученной дозе облучения я так и не получил до сегодняшнего дня.
С РАДУЖНОГО НА БОРЩАГОВКУ -- ЧЕРЕЗ МЕТРО "ЛЕСНАЯ"

...Кто сможет объяснить полное отсутствие каких-либо очистительных машин и людей на дорогах вчера утром, когда снова пошел снег? Я лично наблюдал, как тянулись пробки на всех дорогах, ведущих из спального района Троещина к центру. А что творилось в метро! Испугавшись непогоды, люди решили добираться самым надежный транспортом, а наш метрополитен оказался к этому совершенно не готов. Для того, чтобы уехать с Левого берега мне пришлось ехать на конечную остановку — метро "Лесная", и только там я смог попасть в вагон. Те же, кому не посчастливилось садиться на следующих станциях, в буквальном смысле штурмовали переполненные вагоны.

Я еще мог понять наличие проблемы, когда снег только пошел. Было не ясно, когда он прекратиться и к чему готовиться. Но после этого прошла уже неделя! А наши доблестные дорожные службы не только не справились с последствиями того снегопада, но и никак не отреагировали на новый. Зато по телевизору сказали, что киевляне утром "испытывали легкие неудобства"...