ВЕТЕРАН ОТЕЧЕСТВЕННОЙ С "ЖЕЛЕЗНОЙ ГОЛОВОЙ"

Мы вступили в год 60-летия Великой Победы, о которой будут писать и говорить спустя еще много десятилетий. И слава Богу, что еще живы люди, которые ратным трудом ковали эту Победу, прошли тяжелыми тропами Великой Отечественной. Среди таких и герой этого материала. Судьба распорядилась так, что командиру саперного взвода Анатолию Ивановичу Новицкому дважды пришлось опровергать поговорку о том, что минер ошибается только раз. Перенеся три тяжелейших ранения, сержант Новицкий встретил Победу с головой, буквально нафаршированной железом. Большая часть осколков вскоре вышла сама — без хирургического вмешательства. Остались 23, с которыми инвалид войны 1 группы, кавалер многих орденов и медалей здравствует поныне, получая пенсию "За особые заслуги" в сумме чуть больше 300 гривен. Но на долю он не сетует, живет душа в душу с женой Аннушкой в поселке Боровая под Киевом.

САПЕРНОМУ ДЕЛУ УЧИЛА ВОЙНА

На войну Анатолий ушел в 1943 году из родного колхоза имени Калинина в Черногородке на Киевщине.

— В селе тогда горстка людей оставалась. Все рвались на фронт, и я, конечно же, не был исключением, — вспоминает ветеран. — Едва дождался 17-летия, как поспешил в военкомат. Направили меня в 211-ю дивизию 38-й армии 1-го Украинского фронта. Новобранцев тогда особенно не расспрашивали, к чему душа лежит и что умеешь. Война находила дело каждому. Меня с небольшой группой таких же парней переодели в форму, заставили отбыть суточный карантин и — бегом на учебу. За три последовавших дня офицер ознакомил нас с основами саперного дела и показал, как обращаться с примитивной техникой для разминирования. Как разрывается мина, показали лишь раз, применив в качестве наглядного пособия металлическое ведро — миг, и оно превратилось в решето. Вот тут офицер и сказал нам ту самую знаменитую фразу: "Сапер не имеет права на ошибку". Нам выдали оружие, сержантские погоны и отправили воевать.

Я оказался под Винницей неподалеку от линии фронта. В штабном окопе под канонаду взрывов получил краткий инструктаж и назначение — командиром в саперный взвод. Подчиненные, как и я, все "зеленые", опыта никакого. Поначалу при виде минного поля ребята застывали как вкопанные, руки бешено дрожали. Но о дезертирстве никто не думал. Нам не оставалось ничего другого, как осваивать дело на практике. Опасно, зато быстрее до мозгов доходит. На войне ведь ко всему привыкаешь. Разминировали раз, другой, третий, а там свыклись с работой.

Фашисты отступать стали, прикрывая тыл минными полями, разные хитрые заграждения нам устраивали. Особенно много таких ловушек делали в лесах. Свежие завалы и просеки, как правило, все были напичканы танковыми и противопехотными минами. Так, что работенки хватало, в особенности перед нашим генеральным наступлением, которое выпало на середину зимы. А она на редкость для наших краев выдалась тогда теплой, но жутко мокрой. Вот и приходилось копаться в грязной жиже, увязая в ней чуть ли не по шею.

Как-то, отыскав очередной "подарочек" — аккуратно замаскированное у болотца минное поле, я отдал, как предписывало наставление, приказ своим подчиненным остановиться и запретил подходить к опасной местности на расстояние ближе десяти метров. Сделав короткий привал, мы решили, как обычно, начать с разведки. Я взял двоих саперов и мы со штырями-ловушками приблизились к "границе", прощупывая землю. Успели сделать пару шагов по полю, не больше, как сработала противопехотная мина. Кто-то из нас, не разглядев, зацепил "паутинку". Помню, что слышал взрыв, а потом почувствовал, как что-то горячее въедается в голову. Дальше — темнота...

ОКАЖИСЬ КОСТЬ ПОМЯГЧЕ...

— Очнулся я в полевом лазарете, — продолжает вспоминать Анатолий Иванович. — Трогаю голову — вся в кровище. Первый вопрос: что с ребятами? В ответ слышу: "Им повезло, все оказались целехоньки, а вот у тебя в голове, небось, с десяток осколков". Начались операции. После очередной врач пошутил: "Ты родился не только в рубашке, но и с каской на голове. Это я потому говорю, что череп у тебя стальной. Окажись кость помягче или угоди осколок на сантиметр ближе к виску, мы бы с тобой не разговаривали". Слова этого доктора оказались пророческими. Как минимум после этого случая дважды я был в шаге от смерти.

В тот раз на поправку я пошел быстро. Раны зажили, выписался из лазарета, догнал своих в Западной Украине. По прибытию в расположение представился командованию и вскоре занялся привычным для себя саперным делом. На войне как на войне. То мы наступали, то враг атаковал. В последнем случае нам приходилось готовить для фашистов "сюрпризы". Однажды мне и двум москвичам командир приказал заминировать объект.

Выбрали участок, подвезли нам мины, сопутствующий материал. Чтобы вражья разведка не засекла, решили закладку делать ночью. Когда опустились сумерки, стали мы ползать, закладывая в землю мины с разными хитрыми проводками-растяжками. Когда почти управились, то ли от усталости , то ли по неосторожности, но кто-то из нас зацепился за "веточку". И опять как грохнет!..

Та же история: товарищи не пострадали, а у меня жуткая контузия и к старым осколкам в черепе добавляются десятка два новых. Одно утешение: в этот раз не фашистские, а наши родненькие.

Снова госпиталь, операция, длительное лечение... Оклемался, выписался. Приехал в расположение. На распределении прошусь снова в саперы. Командир в этот раз попался суеверный. Узнав о старых приключениях, долго чертыхался и запретил к минам на пушечный выстрел подходить. Я расстроился, но куда денешься — дисциплина. Так я оказался под Прагой в 140-й дивизии, став наводчиком артиллерийского орудия.

ПУШКА В ДРЕБЕЗГИ. ГОЛОВА — В РЕШЕТО

— Это было 20 февраля 1945 года, без нескольких дней 60 лет назад. На Дуклинском перевале мы заняли у старенькой избушки вроде неплохую позицию и "поливали" немца огнем. Тут вдруг фашистский пулеметчик объявился! Бьет гад прицельно. Наша пехота только в атаку, он как застрочит, сразу точно косой начинает косить наших бедных ребят. Мы засекли, откуда строчит немец, командир дал координаты. Прицелились и прямым попаданием ту точку с первого залпа и "загасили".

Пехота наша перешла в наступление. Мы давай дислокацию менять, расчет оказался чуть в сторонке от орудия, а я уж не помню, почему, но остался возле пушки. Тут-то и шибануло! Прямое попадание снаряда в мою пушку. Я сознание потерял, но ребята рассказывали, что ее вмиг на мелкие кусочки разворотило. У меня очередное ранение и снова в башку, да еще левый глаз выбило.

Опять госпиталь, операции... Спасибо врачам — спасли! В то время рентгеновская установка для полевого госпиталя была большой редкостью. Так что там меня не "светили", а вот когда оказался в Ташкенте, где Победу встречал, то врач как-то предложил посчитать количество моих осколков. Я согласился. Минут двадцать, не меньше он возился, руками все щупал мой череп, осколки пересчитывал, потом с улыбкой и сообщил: "Ровно 100 штук насчитал! Это ж, сколько металла в твоей кучерявой засело?.." Прикинули с ним, выходит, не меньше килограмма. Страшно мне стало, а врач успокаивает: "Не переживай, браток, главное — победили, ты живой. А с твоей головой железной скоро разберемся, сейчас дуй домой, передохни маленько. А там приезжай, веришь: все до одного достану!". Так мы с ним и расстались. Я вскоре выписался, оказался в Сквирском районе Киевщины. Предложили работу в строительном отделе исполкома — инженером.

ОСКОЛКИ ВЫЛЕЗАЛИ, КАК ГРИБЫ

— На "гражданке" так дела завертели, — улыбается Анатолий Иванович, — что по больницам бегать времени не оставалось. Вскоре я не только о ташкентском приглашении, а и про осколки позабыл. В 1948 встретил свою дорогую половинку — Анечку. Она тогда работала в финотделе соседнего района старшим инспектором государственных доходов. Сразу мне приглянулась. Я ей, наверное, тоже.

— Конечно, понравился, скрывать не стану, — подключается к беседе Анна Филипповна. — Очень красиво ухаживал, всякий раз цветы дарил, подарки. Полюбила я его. Правда, немножко засомневалась однажды, когда подруга, прознав о готовящейся свадьбе, стала вносить в уши: что, мол, делаешь, не красивый он, шрамы вон какие на лице... Но мне-то он писаным красавцем казался! Да и поняла я, что подруженька просто моему счастью завидует, отшила ее. Ради своего ненаглядного Толечки я однажды служебным положением злоупотребила. После войны, не секрет ведь, хорошей одежды не густо было. А тут как раз на базу завезли импортные рубашки. Конечно же, в продажу кто их пускать станет? Знали все, что уйдут они из-под прилавка. А я ведь фининспектор. Не выдержала, пошла к заведующей и выпросила одну. Купила для Толика самую яркую. Когда он надел обнову, радости было!

— В 1953 переехали мы в поселок Боровая Фастовского района, — говорит Анатолий Иванович. — Как все люди, дом начали строить, двух сыновей вырастили. Сейчас у нас уже трое внуков. Дети отдельно живут, но к нам в гости часто наведываются. Скучать собачонка не дает и котище наш — ох и плут! Так что не грустим, всем довольны.

— А как же осколки, — спрашиваю я. — Все-таки операцию сделали?

— Да какую операцию, — отвечает за мужа Анна Филипповна. — Не собрался он. В первые годы после нашей свадьбы эти осколки сами лезли из его головы, как грибы после теплого дождя. Он кусочек металла покрутит-повертит на ладошке, нальет рюмочку водки, но не пьет — осколок туда бросает. Так почти все и повыходили. Осталось в мужниной головушке 24 штуки! Честно говоря, и про них мы стали уже забывать...

СЮРПРИЗ ПОД НОВЫЙ ГОД

Но недавно старое ранение само про себя напомнило.

— Перед самым Новым годом, — говорит Анатолий Иванович, — голова у меня сильно разболелась, и лоб зачесался. Как обычно, думаем, на погоду. Голова у меня битая-перебитая, часто хватает. Жена мне таблетку дала, я прилег. Не помогает.

— Я кухне убиралась, слышу — муж зовет, — вспоминает Анна Филипповна. — Подхожу, а он протягивает мне "подарочек" — еще тепленький только что вышедший изо лба осколок. Размером с полгвоздика, не больше. На железо не похоже, скорее напоминает матовое стеклышко. Выходит, что в голове Ивановича их теперь осталось только 23 штуки.

Хозяйка улыбается, спешит за чаем, красиво накрывает на стол, а мы с Анатолием Ивановичем перебираем его награды и документы. Поглядываю на его лицо и думаю, что оно не только мужественное, а еще очень-очень доброе. Правду говорят, что шрамы украшают мужчину.

Когда материал готовился к печати, стало известно, что Анатолию Ивановичу Новицкому присвоено звание старшины. Долгих лет, вам, Победитель.


СПРАВКА
Из фронтовых воспоминаний И.С.Конева: "Карпатско-Дуклинская наступательная операция имела большое политическое и оперативное значение. Войска левого крыла 1-го Украинского фронта, усиленные 38-й армией и Чехословацким армейским корпусом во взаимодействии с 1-й гвардейской армией нанесли крупное поражение вражеской армейской группе "Хейнрици", преграждавшей путь на Восточные Бескиды."