"НАМ НЕЛЬЗЯ НЕ ВСТРЕТИТЬСЯ, ВЕДЬ ТАК ДОЛГО ИСКАЛИ ДРУГ ДРУГА..."

Когда-то в ходу была присказка: "Сын за отца не отвечает". Люди старшего поколения ее помнят, не в пример молодежи, для которой многое из их, прошлой, будто невзаправдашней жизни кажется странным, перевернутым, почти киношным.

ВОЙНА, ЧТО Ж ТЫ СДЕЛАЛА...

...В августе 1942-го на Северном Кавказе шли ожесточенные бои. Артиллерийскому взводу, где служил донской тракторист Алексей Ивченко, был поставлен приказ — занять исходные позиции и на рассвете любой ценой сдержать наступающие силы противника. Едва изготовились, развернув орудия, как сами угодили в ловушку — тяжелые немецкие танки сумели зайти с тыла. Вместе с десятками других солдат Ивченко оказался в плену. Их отправили в Германию, в лагерь для военнопленных, потом еще один, и еще. Работал токарем, фрезеровщиком... А затем их освободили. Не наши — американцы. До конца войны оставались считанные месяцы.

Там же, в Силезии, Алексей встретил красивую девушку по имени Хедвиг. И полюбил больше той, что осталась в родном селе. Уроженка Германии, отец немец, мать полька — как тогда говорили, фольксдойче. В 45-м Алексей и Хедвиг поженились. Через полтора года в небольшом городке Лансгут (о чем станет известно намного позже) от этого брака родился сын. Его назвали Юрием. Нужно было кормить семью, работы на всех не хватало. Зато из соседней Бельгии приезжали вербовщики и сулили хорошие заработки на местных шахтах. Молодая семья перебралась туда и осела в городишке Жиле.

Тоска по родине все чаще давала о себе знать, и Алексей умолял Хедвиг уехать туда, где родился и вырос. Он не верил, что там его никто не ждет и, как писали бельгийские, да и немецкие газеты, уготована участь "врага народа". Он считал это лживой пропагандой. Ведь и в Лансгуте в дома, где жили русские, приходили какие-то люди, убеждая, что в Союзе их никто пальцем не тронет, а чужбина всегда чужбиной и останется. Видимо, женская интуиция подсказывала Хедвиг — что-то здесь не так, и ни за что не соглашалась покидать обжитой к тому времени дом.

Отчаявшись, муж уехал без нее, но... прихватил с собой маленького Юру, которому в ту пору, в 1950-м, было два с половиной года. Сел на пароход в Антверпене, добрался в Ленинград, а оттуда, взяв билет на поезд, отправился в Ростов, откуда был родом.

РОДИНА-УРОДИНА

На представительном, в кожаном пальто, шляпе мужчину и одетого с иголочки, как на картинке, мальчугана, ни слова не понимавшего по-русски, смотрели словно на инопланетян. Кругом разруха, из одежды-обувки — фуфайки убогие да хлипкие кирзачи, а эти вырядились... Кто такие, каким ветром занесло, чего надо? Если б это были единственные испытания!

Бывшая жена встретила в штыки: столько лет носило неизвестно, где, так еще и мальца с "немчурой" прижил — ступайте прочь. А на третий день явились не запылились офицеры из НКВД: ну, что, голубчик, попался! И увезли в Ростовскую тюрьму, а затем в Москву, на Лубянку, где впаяли десять лет без права переписки по 58-й статье (кто ж знал, что станет он таки "врагом народа"!) и отправили по этапу. "Шахтером, говоришь, в Бельгии был? У нас в Воркуте своих шахт навалом".

Несчастному малышу пропасть не дали, забрали в деревню. Воспитывали мать и родная сестра первой жены Ивченко — бабушка Даша и Лидия Ивановна. У мамы Лиды, как он ее называл, своих детей не было, и относилась к нему как к родной кровинке. Пришла в сельсовет — надо же свидетельство оформить. Стали уточнять дату и место рождения. Она назвала: 13 августа 1947-го. А вот место не знала. Так и записали в метрике: Бельгия, город Жиле. Приехали-то оттуда...

Детство было трудным: приходилось корову доить, в огороде копошиться, другими крестьянскими делами заниматься, помогая старшим. На возраст скидок не делали, мужиков в деревне раз-два и обчелся, одни бабы да ребятня. Взрослело поколение быстро. И не по годам рано. Закончил школу, поступил в ремесленное училище при Ростовском авиазаводе, стал слесарем механосборочных работ. Призвали в армию.

Попал в знаменитую "Десну", выучился на командира танка. Их готовили к военному параду в Киеве, посвященному 50-летию Великого Октября. 3-го ноября откатали генеральную репетицию, а 6-го его вызвали в особый отдел штаба КВО. Полковник строго поинтересовался, как случилось, что в его документах черным по белому значится: место рождения — Бельгия. Юрий растерялся. Он действительно не знал, как это объяснить. В особом отделе церемониться не стали, весь "политически неблагонадежный экипаж" отстранили от участия в параде, а Ивченко отправили дослуживать в Чугуев.

ХОТЬ ПАРУ СТРОЧЕК В УТЕШЕНИЕ

Юрий, пожалуй, впервые тогда задумался, чем может обернуться строчка в документах. И еще: он знал, что где-то в немыслимо далекой даже на карте Воркуте есть его отец, который рано или поздно должен вернуться. Но где та женщина, которая его, Алексея, родила, а не вырастила и воспитала, он не знал ничего. И ему, опять-таки, впервые в жизни жутко захотелось ее найти.

...Много лет спустя, после того, как вернулся домой отец, он стал расспрашивать его — сколько матери лет, какая она, где, почему судьбе угодно было распорядиться так, что они порознь. Ивченко-старший не очень-то был разговорчив по этой части. Теперь уже никто не узнает, почему. Но что-то перед смертью все же успел сообщить. И Ивченко-младший стал искать свою мать.

Он отправлял письмо за письмом, запрос за запросом — в Красный Крест, Инюрколлегию, какие-то общественные, международные организации. Ему приходили сухие, вежливые отписки. Однажды его пригласили в большое серое здание КГБ по улице Владимирской, 33 — майор госбезопасности дотошно выпытывал, зачем ему ворошить прошлое, что было, быльем поросло...

Но Юрий, к тому времени уже сам отец, рабочий завода имени Артема, решил найти мать во что бы то ни стало. И слал письма в Бельгию, обозначенную местом его рождения, с просьбой сообщить хоть что-нибудь, хоть пару строк о ней — жива ли, помнит ли. И вновь получал неутешительные ответы.

ВЕЧЕРНИЙ ЗВОНОК

И вдруг пришло письмо из МВД Бельгии, где сообщалось, что, по данным полиции, он родился вовсе не там, где указано в паспорте, а в Германии, в том самом Лансгуте, где встретились и поженились его родители, о чем имеется запись в книге регистрации. А в бельгийский город Жиле семья переехала спустя 21 день после рождения Юрия, где проживала по такому-то адресу, но сейчас там живут совсем другие люди...

Ответ и ошеломил, и озадачил. Выходит, в паспорте ошибка (помните сельсовет?) Но как быть с дальнейшим поиском? Мир не без добрых людей — нашелся, к счастью, и в бельгийской глубинке человек, не оставшийся безучастным к этой истории. Виктор взялся совершенно бескорыстно помочь Ивченко, активно включился в переписку с международными и региональными организациями в различных странах. Именно он и установил, что у Хедвиг был младший брат Сигизмунд, который остался в Германии. Запрос, второй, десятый и... Есть контакт!

— Около года назад мы дома смотрели футбол, — рассказывает Юрий Алексеевич. — Было примерно пол-одиннадцатого вечера, как раздался звонок. Снимаю трубку. Слышу какой-то протяжный, далекий голос: "Алло...". Мне показалось, кто-то балуется, и положил трубку на рычаг. Второй звонок, тот же голос. Спрашиваю, кто нужен. Отвечают: "Юрий Алексеевич". Говорю, что это я и есть. "Юрочка! — доносится издалека. — Это твоя мама...". Ну, тут эмоции сами выплеснулись наружу, и я заплакал навзрыд. Я на этом конце провода плачу, она — на том. Жена ничего понять не может, а я — слова вымолвить...

Хедвиг звонила из Америки, куда уехала вскоре после того, как ее вместе с сыном покинул муж. Искали в Европе, а она очутилась за океаном.

Вышла замуж во второй раз, тоже за русского, а может, украинца — больно фамилия подходящая. И стала Хедвиг Галаган. Еще живя в Бельгии, родила ему двух детей — Виктора и Нелю. В 1954-м семья уехала в США, штат Айова. Открыли свой бизнес — выращивали на продажу домашнюю птицу. Уже в Америке появились на свет Лидия, Анна и Данил. Живут в штате Нью-Йорк, не бедствуют, каждый при деле. Так что теперь у Юрия Алексеевича, кроме двух родных братьев, есть еще два и три сестры по материнской линии. Хедвиг рассказывает, что все эти годы искала Юру, но, как и он, безуспешно. На письма в Ростовскую область вообще никто не отвечал. Такое время было — конверт с зарубежным штемпелем неприятностей мог принести немеряно.

Спасибо Красному Кресту, это он помог пропаже отыскаться.

НИ ВЫ К НАМ, НИ МЫ К ВАМ

Для вышибающего слезу хеппи-энда недостает лишь встречи двух родных людей, не видевших друг друга 55 лет. Хедвиг выслала приглашение Юрию Алексеевичу, его жене и сыну. Посольство США в Украине выдать визы отказалось, резонно рассудив, а вдруг все трое останутся там навсегда?! Вот заручитесь поддержкой какого-нибудь влиятельного конгрессмена — другой коленкор. И в паспортные данные коррективы внесите — что с местом рождения, что с указанием фамилии настоящей матери. Рекомендовали также обратиться с официальным письмом-ходатайством к Хилари Клинтон, что Хедвиг уже сделала и ждет реакции, а также уповать на отмену пресловутой поправки Джексона-Венника.

Что ж, сугубо прагматичный подход. Большая политика. И словно песчинки, две маленькие-маленькие судьбы.

Мать и сама готова приехать в Киев, но слишком рискован для женщины многочасовый перелет из Америки. Как-никак, 79 лет, не каждая выдержит такое путешествие туда и обратно.

Юрий Алексеевич принес в редакцию несколько снимков. Рассматривали их вместе. Вот сама миссис Хедвиг у своего дома, построенного три года назад. Она же с взрослыми детьми. Вот ее брат Сигизмунд. И Виктор, родившийся в Бельгии. А вот невероятной красоты Анна, готовая ехать к мужу, военному моряку, который раньше служил в Корее, теперь переведен в Гонолулу.

Прознав, что сын, кстати, участник ликвидации аварии на ЧАЭС, отработавший вахтовым методом водителем у реактора не один день, честно заслужил меньше... 100 долларов пенсии, Хедвиг почти лишилась дара речи: "Разве это деньги — я вышлю сколько нужно!" Ивченко успокоил: "Не надо, нам хватает".

Из журналистского, да и чисто человеческого любопытства выспрашивал Юрия Алексеевича, во имя чего ему необходимо было полжизни искать мать. Кто-то бы устал, кому-то бы надоело.

— Ту женщину, которая меня воспитала, не забуду никогда, — сказал Ивченко. — Но где-то на свете жила ведь и та, которая произвела на свет Божий. Я ее совсем не помню — когда они с отцом расстались, совсем маленьким был. Мне от нее ничего не надо было и тогда, и сейчас. Хочу ее увидеть, обнять, разглядеть родные черты. И еще — услышать, что ей тоже без меня было плохо на земле. Это же так просто и по-человечески понятно, правда?...

"С ЛЮБОВЬЮ. МАМА ХЕДВИГ..."

"Мои дорогие! Пишу вам с большой радостью, так как узнала, наконец, ваш адрес и телефон. Высылаю вам пару фотографий и ожидаю также фото от вас. Дорогой Юрий, ты не можешь себе представить, как же я была рада тебя услышать. Я была два года в Бельгии и Германии, и там начала поиски через европейскую организацию. Мне очень жаль, что наша жизнь была такой тяжелой. Я несколько раз писала по старому адресу и не получала ответа... Привет твоей семье искренний от меня. Обнимаю тебя, мой дорогой сын. С любовью.
Мама Хедвиг Л. Галаган".

Они встретятся. Обязательно встретятся.

Ищите и ждите друг друга. Честное слово, вам когда-нибудь повезет.