УМНОЖАЮЩИЙ ПЕЧАЛЬ ГЕОРГИЙ ВАЙНЕР

С Георгием Вайнером я знаком много лет. Сначала знакомство было, если можно так сказать, “книжным” — в юности я с упоением зачитывался детективами братьев Вайнеров. А уже позже, в Америке, мне посчастливилось поближе познакомиться с этим незаурядным человеком и писателем. Я стал часто бывать в доме Георгия Александровича и его очаровательной жены Шуры на Лонг-Айленде в пригороде Нью-Йорка…

В МИРЕ НЕТ ТАКОЙ ПРОФЕССИИ - РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ

— Георгий Александрович, для нашей встречи сегодня есть, как говорится, информационный повод. На украинском канале “1+1” состоялась премьера телефильма, созданного на основе вашего романа “Умножающий печаль”, который вы опубликовали несколько лет тому назад. Затем последовал “Райский сад дьявола”. И все это после долгого молчания, после таких суперпопулярных романов, как “Эра милосердия”, написанного вместе с братом и по которому был снят советский сериал “Место встречи изменить нельзя”, “Петля и камень в зеленой траве”, “Евангелие от палача”… Очевидно, для творческой паузы были и объективные причины?

— Причин тому было множество и причин самых разных. У меня возникла потребность написания каких-то больших программных книг. А написать что-либо программное, отличное от многочисленных появившихся в печати книжек, я не ощущал себя готовым, потому что хотел понять и осознать процессы, происходящие в этот, безусловно, самый сложный исторический период . Это с одной стороны. А с другой — масштаб, характер, динамика происходящих в России процессов были таковы, что никакая литература не могла просто-напросто поспеть за событиями. И потому традиционные функции литературы взяла на себя журналистика как наиболее оперативная система оповещения о наиболее значимых социальных событиях.

Приехав на работу в Америку, я с удивлением, свойственным советскому человеку, узнал о том, что в Америке, да и во всем мире, просто не существует такой профессии — русский писатель. Тут нужно иметь прикладную профессию, и вопрос материального обеспечения себя, своей семьи, наконец, выживания никаким образом с литературным процессом не связан и не может быть связан. Поэтому я и занимался редакторской и кинематографической деятельностью. Но вот в августе 1999 года я ощутил в себе готовность высказать свое мнение по поводу происходящего в России. Конечно, у нас и так избыток мнений, советов, рекомендаций людей, не очень компетентных во всех этих вопросах, но советы все же дающих. Я же счел возможным говорить лишь тогда, когда, с моей точки зрения, понял сущность происходящих процессов.

...И Я РЕШИЛ НАПИСАТЬ РОМАН О ДЕНЬГАХ

В предыдущей литературной жизни мы с братом Аркадием писали о полицейских и ворах, о преступлениях и благодеяниях, о старинных скрипичных мастерах и выдающихся музыкантах, об ученых-алхимиках, о евреях, о кагэбешниках, о том-о сем, словом, массу всякого разного. Но вот характер жизни нового российского общества подвигнул меня написать роман о деньгах. Потому, что я с удивлением обнаружил, что деньги как социально-философское понятие включают все остальное, о чем было написано до этого. Роман “Умножающий печаль” вряд ли может быть отнесен к категории политэкономических исследований. Я остаюсь верным избранному жанру. Это — остросюжетная проза. Это роман о чрезвычайно интересном, может быть, самом интересном явлении современной жизни – о сильных мира сего, которых в мире называют олигархами, магнатами, тайкунами, могулами. Это люди, сконцентрировавшие в своих руках гигантскую финансовую и, как следствие, социальную и политическую власть и составляющие не очень многочисленное племя на всей земле, но везде в чем-то похожие. Ментально, по своему отношению к жизни, к миру, своим задачам. Русские магнаты, несущие, конечно, в себе множество черт международного сословия олигархов, все равно стоят особняком. Потому, что мир еще никогда не встречался с таким феноменальным финансово-экономическим и криминальным явлением, когда люди в течение очень краткого времени смогли положить в карман миллиарды долларов. Суммы астрономические, а с учетом, так сказать, финансово-экономических реалий в России (там, как на фронте, где день считался за три) — там доллар считался по возможностям один за десять.

Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ АДВОКАТОМ ДЛЯ ОЛИГАРХОВ

Поэтому, в обществе в целом сформировалось устойчивое представление о том, что русские олигархи — это в чистом виде сплошь воры, бандиты, расхитители, прочее. Это неправда, это не так. Я не собираюсь брать на себя миссию адвоката или имиджмейкера воротил большого бизнеса. Да, были те, кто занимался жульничеством и перекачиванием денег. Но это вопрос намного сложнее, намного глубже, и то, что сегодня эти люди не бедные — это очевидный факт. Но это не основная составная черта их социального облика. Эти люди готовы отвечать на вызов нового века. Они являются сейчас анкерными камнями в часовом механизме, они как бы держат на себе производящую российскую экономику. Потому, что практически все государственные предприятия давно не работают, не платят денег, ничего не производят. А у новых русских промышленников работают, и эти люди, так или иначе, четко знающие, чего хотят, чего достигают, к чему стремятся, и будут заказывать музыку в России. От этого никуда не денешься, с этим нужно считаться. И я счел необходимым высказать свои соображения по этому поводу. Этому помогло мое личное знание многих из них, их чудовищных пороков, ужасных антиобщественных поступков.

— Как я понимаю, роман “Райский сад дьявола” является продолжением предыдущего?

— Да, это продолжение моего предыдущего романа. Хотя сюжетно, конструктивно события в новом повествовании предшествуют событиям “Утоляющего печали”. Роман является исторической, социальной экспозицией обстоятельств, в которые были помещены герои романа “Утоляющий печали”. События романа “Райский сад дьявола” происходят в конце 95-го – начале 96 года, накануне вторых выборов Бориса Ельцина, во время финансовой и политической конфронтации в обществе перед выборами, густо замешанной на деньгах, на крови, на участии международного криминала в этих важных событиях. Это были, наверное, самые политизированные выборы в российской истории, когда решались фундаментальные вопросы развития государства и общества в целом. А вообще сюжетной основой нового романа является борьба мировых правоохранительных структур против мирового наркобизнеса.

ПОЧЕМУ Я ТЕПЕРЬ ПИШУ В ОДИНОЧКУ

— Это не первый ваш опыт творчества без участия брата. Так, например, с Леонидом Словиным вы написали повесть “Темная сторона Луны”...

— У меня давно была такая милая любовная повесть, которая называлась “Бес в ребро”...

— И, тем не менее, исключая какие-то единичные случаи, вы всегда писали вместе. Почему же теперь вы пишете в одиночку? Вам мешает расстояние, океан. Или что-то еще?

— Дело в том, что мы живем на расстоянии тысяч километров друг от друга. И, в общем-то, достаточно затруднительно соавторствовать даже когда ты проживаешь в другом городе. Во-вторых, существует такое широко распространенное представление, что соавторы, то есть авторы одной книги, сливаются как бы в одну личность. Это заблуждение, потому что все известные мне соавторы, с кем я был знаком, это довольно разные люди. И реализация их возможностей происходит в разных жизненных обстоятельствах. Мой брат чрезвычайно, на мой взгляд, успешно и продуктивно, вызывая мое удовольствие, занимается сейчас телевизионной деятельностью. Они с дочерью Наташей Дарьяловой открыли телевизионный канал. Я живу сейчас в Америке и мы, естественно, не можем перезваниваться каждый день, обсуждая сюжеты книг. Но я подолгу бываю в России, и ничто не мешает нам приступить к работе над какой-нибудь новой книгой. У нас нет никаких, так волнующих обывателей, принципиальных расхождений. Хотя жизнь складывается сейчас не так, как хочешь. Во многом по обстоятельствам, которые выше нас.

ПРЕОДОЛЕТЬ СИНДРОМ ПРОПИСИЧНОГО СОЗНАНИЯ

— Что заставило Вас уехать? Вы успешный писатель: гонорары, фильмы, громадные тиражи книг...

— Я, наверное, один из первых советских деятелей литературы и искусства, который сумел найти в себе силы преодолеть синдром прописочного сознания. Когда меня спрашивают, почему я уехал, то я считаю, что это абсолютно советский по ментальности вопрос. Ни один журналист в мире не задал бы подобный вопрос Соммерсету Моэму, Грэму Грину или Жоржу Сименону. Писатель, вообще любой человек на земле, это записано в основополагающих документах о гражданских правах людей, должен жить там, где ему нравится, где он хочет и может жить.

Когда я должен был съездить в Болгарию или Чехословакию, я был обязан проходить через выездную комиссию СП СССР. Система была такова, что советский человек не имел права даже переехать из Владивостока в Калининград. Не говоря уже о такой роскоши, как жизнь в Москве. Это можно было только заслужить, как все равно получить потомственное дворянство. А на излете коммунистических времен меня “достали” окончательно — не выпускали в капстраны. Я первый раз выехал в капстрану лишь в октябре 1987 года, когда написал в КГБ и сделал нашему “куратору” в Союзе писателей полковнику Зубкову официальное заявление: “Если мне еще раз будет отказано в поездке за границу, я официально заявляю об отказе от советского гражданства и потребую, чтобы меня выпустили за границу на постоянное место жительства”. Уже наступила большая либерализация, и они разрешили, когда меня пригласили на Всемирный конгресс детективных писателей во Францию.

Я много раз думал: “Странно, я прожил долгую жизнь, я писатель, но ничего не видел и нигде не был”. И, конечно, я житейски рисковал, бросив все, что у меня было, и отправившись в США. Я не хочу быть ничьим гражданином. Я не считаю, что какая-либо страна — Россия, Америка или Израиль — имеет на меня права как на свое имущество. Я хочу быть сам собой страной. Это страна, где нет богатых и бедных, где нет евреев и антисемитов, где нет правомерных ортодоксов и диссидирующих еретиков, где не собирают пошлин, налогов, где не зовут в армию и не велят убивать. Эта страна — я и мои читатели. Я не хочу быть ничьим гражданином. Потому, что “гражданин” в переводе на общепонятный язык означает “имущество”.

— Я знаю писателей, которые, работая в детективном жанре, напрочь отрицают свою связь с ним. Вы пишете детективы или это “производственные” романы о работе правоохранительных органов?

— Вся мировая литература, все, что попадает в категорию литературы, — это детектив. Потому, что детектив может быть не литературой, но литература не быть детективом не может. Основа литературного детектива – это разгадывание тайны. Любая книжка, пусть даже любовная история, в которой нет тайны, которую надо разгадать автору, герою, читателю, — это не книжка, это просто набор листов. Потому что только узнавание тайны, понимание происходящего, следующего шага человеческой души образует волшебное таинство, магию литературного воздействия. Вся мировая литература, начиная с Эсхила до сегодняшнего дня, — это обязательно детектив.

— И последний вопрос. Наиболее волнующий, что ли… Будет продолжение вашего сверхпопулярного фильма, я имею в виду “Место встречи…”?

— Гм… Поживем, как говориться, — увидим…