ЕЕ НАЗЫВАЛИ "ЖЕЛЕЗНОЙ" И "ЛЕТНЕЙ", А САМУ СЕБЯ ОНА СЧИТАЛА "СУМЕРЕЧНОЙ"

Наверное, Наталья Гундарева была из тех актрис, которым легко — внешностью и амплуа — обмануть зрителей, думающих, что эта женщина на экране такая веселая, теплая, наивная, такая близкая, чуть простоватая и искренняя, с домом-коммуналкой, в котором всегда гости, друзья и любопытные соседи, — такая же и в жизни. Но идеальной жизнью для нее было бы, как она не раз признавалась в последние годы, спокойный дом, не бурлящий голосами, не разбросанные по комнатам гастрольные чемоданы, книга как обязательный вечерний ритуал, уютно раскинувшая крылья на подушке в ожидании хозяйки. И, может быть, дети, которых у Гундаревой не было, потому что единственным ее ребенком стала работа. Актриса сама так решила, и никогда не жаловалась, что театр и кино в конце концов доведут ее до одиночества.

Она называла себя "сумеречной" — женщиной, которая не воспринимает реальность такой, какой она есть — рядом и в упор. Многие называли ее "железной" за то, что всю себя отдала в жертву работе, отмахнувшись от приятных жизненных мимолетностей. А другие называли ее "летней" — потому что родилась она 25 августа, в последние дни лета, золотящегося еще не от близкого дыхания осени, а от яростного солнца, выжигающего в прощальном поцелуе траву, листья и брови.

Когда она только появилась на экране, ее прозвали Жар-птицей за легкую рыжину и веснушки, которыми лето и гены щедро усыпали ее лицо, и за стремительность, с которой она ворвалась в театр и кино. Она была чем-то совершенно новым для зрителей и критиков. Ее красоту щедро хвалили — а она сама в ранней юности стеснялась "деревенской" полноты, считая, что ей никогда не играть юных и хрупких. Тем не менее она удачно избежала штампа "кустодиевской красавицы", которым ее наградили вначале. В ней вовремя разглядели бурлящую энергию, она не стала ленивой пастушкой с косой и соломинкой во рту, а играла сложных сильных героинь с норовом.

Не на сцене, не на экране, а в повседневности суетливый бег жизни был не для нее— ей хотелось иметь привычки, которые она не могла себе позволить, вглядеться в весну или осень, постоять-поразмыслить... Часто она думала о том, что человек за свою не такую уж большую жизнь бежит и бежит — вперед и вверх — а мимо проносится самое настоящее, которое только сейчас, в эту минуту ценно, которого потом — уже впереди и наверху — будет так не хватать. Может быть, поэтому Гундарева так любила самолеты — в одном из интервью она призналась, что могла бы стать летчицей — ей нравился полет, небо, облака. Однажды она даже летала с парашютом над морем.

Она почти не брала отпуск — работа стала, наверное, ее единственной постоянной привычкой. Но при этом ей был чужд образ светской львицы — актриса редко ходила на вечеринки, предпочитая свободный часок провести дома или с близкими друзьями. Она никогда не мелькала просто ради того, чтобы напомнить о себе — это вызывало уважение, поэтому у нее нет случайных поклонников, ждущих от нее "желтого" и "горячего", наверное, поэтому письма на ее сайты так трогательны и искренни.

В среду, когда Гундареву провожали в Москве, у входа в театр Маяковского собирались тихие люди, всю дорогу перегородили машины, пахло цветами. Двадцать минут в зале прощания аплодировали актрисе, а потом она взмыла на плечах коллег и уплыла в облака.


СПРАВКА
В середине июля 2001 года Наталья Гундарева попала в институт Склифосовского с диагнозом "обширный инсульт". Газеты тогда взорвались заголовками "Гундарева в коме". Это было настоящим ударом для тех, кто видел ее — еще молодую и улыбающуюся — по телевидению, в театре. Тогда говорили, что восстановить функции мозга будет невозможно, и что если актриса останется жива, она не сможет снова жить полноценно.
Через месяц Гундаревой стало лучше, но к ней не пускали никого, кроме мужа, актера Михаила Филиппова.
Зимой 2002 года Гундареву поместили в реабилитационный центр, где она, восстанавливаясь, помогает актерам, которых тяжелые болезни уложили на больничную койку. В интервью она обещает вернуться на сцену уже в ближайшее время. Ее очень расстраивают статьи газет, где во всех подробностях описаны ее болезни и тяжелое состояние.
На сцену актриса так и не вернулась, несколько лет она провела в больничной палате или больничном дворике, наверное, много думая и переживая. Все это время ее почитатели верили, что она вернется, а врачи даже иногда позволяли себе говорить об улучшении и надеяться на выздоровление. У всех известие о смерти 56-летней актрисы в воскресенье вызвало шок.