КТО ЗАЩИТИТ ВРАЧА? ПАЦИЕНТ!

Газета в основном пишет о конфликтах, в которых виноваты врачи, чтобы помочь пациентам восстановить свои права. Но существуют конфликты иного рода, когда трудно установить виновного или когда больной зашел в раж и сутяжничает. Тогда мы пытаемся помочь людям без публикации, а если не можем сами, то обращаемся в Национальный совет по защите прав и безопасности пациентов. И вот недавно рассерженная за публикацию о взятках доктор обвинила нас в предвзятости. А узнав о сотрудничестве с Советом — организацией общественной и состоящей из врачей — она заявила: "Врач должен лечить, а не заниматься общественными работами. Раз они не лечат, значит — бездельники. "Кто вы?" — с таким вопросом мы обратились к вице президенту Совета Виктору Сердюку.

— Она права. Врач должен лечить. Только маленький нюанс: наша система здравоохранения очень больна и "лечить" ее могут только профессионалы. Мы недавно встречались со Скоттом Баррисом — профессором права и директором Центра права и общественного здоровья при университетах Джорджтауна и Джона Хопкинса в США. Он говорит, что у них тоже первыми ринулись исправлять ситуацию именно профессиональные медики. Они и привлекли юристов. В нашей организации уже есть три штатных юриста и сотрудничаем мы с различными юридическими организациями, которые владеют особенностями медицинского права и могут помочь как врачу, так и пациенту.

— Вы занимаетесь весьма сложным "делом Эксимера". Положение странное: 22 человека ослепли после операции, но виной всему не врачи, а содержимое баночки с физраствором, в которой оказалась инфекция. Вы за кого — за пациентов или за врачей?

— За пациентов — однозначно: им должны компенсировать урон. К нам обращалась харьковская прокуратура, и мы по своим каналам запросили ведущие офтальмологические ассоциации мира. Специалисты были в шоке: нигде в мире в цивилизованных странах ничего подобного не было. Президент Международного совета офтальмологии доктор Готтфрид О.Г.Науманн дал список вопросов, ответив на которые, врачи "Эксимера" могли бы понять, что случилось. На запрос в Американскую академию офтальмологии отозвался ведущий хирург, специализирующийся на катаракте, Дунбар Госкинс. Он считает что "вероятность заболевания ендофтальмитом при операциях — 1 к 1000. Очевидно, в данном случае имело место нарушение стерильности. Чтобы выяснить обстоятельства, нужно что-то на манер детективного расследования". Они предлагали нам свою помощь в экспертизе или в том, что будет нужно, но... Молчат пациенты. Увы, люди не верят, что можно защитить свои права. Пациент, оставшийся в Москве, уже подал в суд, шум российская пресса подняла страшный. Я поговорил с юристом, ведущим дело нескольких пациентов. Мы договорились о встрече, но он куда-то пропал. А вот чего мы не можем, так это работать без заявления пациента.

С врачами "Эксимера" сложнее — их вину и степень ответственности нужно устанавливать. Мы попытались связаться с ними — послали им список вопросов, после ответа на который могли бы понять, что случилось, и помочь коллегам, если им это было бы необходимо. Но и они молчат...

— Когда приходится говорить с врачами о претензиях пациентов, они всегда говорят, что им попался очередной сутяжник. Неужели у нас так много сутяжников?

— Нет, конечно. Врачи сейчас должны бояться не кричащего и плачущего пациента, который еще не научился грамотно защищать свои права, а поэтому скандалит. От этого лишь у него самого инфаркт может случиться. Но сегодня появился настоящий медицинский рекет: молодые юристы, желающие остаться в городе, где им нет работы, нашли такой источник дохода — они составляют иски против клиник и выбивают деньги. Грамотно, жестко, безжалостно. Вот у нас было дело: женщина обвинила врача в том, что после его пластической операции она утратила свое либидо. И поди докажи, что нет. Доктор был в отчаянии. Хорошо, что нам удалось ему помочь. Пока под ударом коммерческие клиники, но до поры до времени.

— Бывали ли у вас случаи, когда оказывался виноватым пациент?

— Очень часто люди ведут себя неправильно и в этом смысле они как бы виноваты в создающемся положении. Вот недавно нам удалось уладить конфликт нескольких лет. Женщина — узница концлагеря, куда она попала младенцем, получила остарбайтерские деньги. Она купила норковую шубу, а на оставшиеся решила вставить зубы. Пришла в частную клинику, а стоматологам засветили доллары: они тянули из нее деньги за услуги, а после того, как поставленные имплантаты выпали и женщине стало плохо, — за перелечивание. Казалось бы — уходи к другим врачам. Но ей становилось все хуже, а она снова и снова приходила к тем же докторам, отдавала и отдавала им деньги, хотя те никаких чеков ей не давали. В результате все так измучились,что были рады вмешательству третьей силы — нашим юристам.

Все дело в том, что наш среднестатистический врач — увы! — не умеет разговаривать с пациентом. А когда виноват — не может признать свою вину и достойно выйти из конфликта. Наш народ — добрый, он умеет прощать ошибки. Об этом же говорит и американская статистика: в 80% случаях люди, выигравшие судебные иски, не подавали бы с суд, если бы доктор просто извинился. А если, защищаясь, врач грубит или вовсе нарушает закон, — разрастается кофликт. Так, медсестра из Кривого Рога поламала бедро и кость взяли на винты. Она срослась, но когда металл вынимали, то сломали головку винта. Вынуть его можно было, но хирурги почему-то оставили его в кости и ничего женщине не сказали. Более того, когда началось загноение, они испугались и не разрешали ей консультироваться у других врачей. Лишь узнав, что она имеет на это право, женщина сделала рентген в другой поликлинике, где доктор и показал ей винт в кости.

— Прямо эксперимент на людях какой-то!

— Эксперимент на людях делается по всей стране тысячами врачей. Но они-то в этом не виноваты! Между прочим, у другого человека кость могла и не загноиться. У нас один врач лечит болезнь по одной схеме, второй — по другой. И каждый прав. Но если человек при этом заболеет и даже умрет, вины врача никто не докажет. А все потому, что нет стандартов лечения болезней, проведения операций. Без них беззащитен не только пациент, но и врач. Он тоже не может доказать свою правоту. Понимаете, какой парадокс: врач не может сегодня в нашей стране лечить человека так, как записано в Конституции — ему государство не обеспечило надлежащих условий. Ни экономических, ни профессиональных. Но врачи этого сами не добьются. Лишь когда пациенты во весь голос предъявят свои права, начнут отстаивать их грамотно, а не скандалом и сутяжничеством, это заставит государство присмотреться к ситуации и отвечать. В том числе и материально. Ведь большинство медучреждений — государственные. И вина врача — это и его вина. Если у больниц нет денег платить по счетам, то наше государство — еще не банкрот.

— И много нужно времени, чтобы государство и общество "навели резкость"?

— Нужно не время, а желание. В 90% случаев обращения к нам закрываются после одной консультации. Пациент возвращается к доктору во всеоружии, а тот, видя "радужную перспективу" судебного процесса, находит и слова, и возможность помочь. Ну, а если доктор попал в переделку, пусть звонит по телефону 235- 65-87 и приходите. Можно вместе с пациентом.


ЧТО ГОСУДАРСТВО ДОЛЖНО ГАРАНИТРОВАТЬ ВРАЧУ
Общие правила предоставления человеку медпомощи установлены 27-ой Всемирной медицинской ассамблеей еще в 1973 году в виде 12 принципов, которые должны соблюдаться в любой национальной системе здравоохранения. И чтобы пациент мог получить качественную помощь, его доктору должны быть гарантированы " моральная, экономическая и профессиональная независимость". А если "гонорар врача не определен прямым договором между пациентом и доктором, то организации финансирующие предоставление медуслуг, обязаны труд врача адекватно компенсировать". Цены же на услуги "должны определяться с участием представителей медсообщества, а не односторонним решением финансирующих организаций". Поскольку в нашей стране............ % медучреждений — государственные, то и обеспечивать все это должно государство. Увы, в нашей стране все эти три пункта гарантий работы врача не соблюдаются. Вернее, государство компенсирует его труд, но очень неадекватно.