ПЕРВАЯ СКРИПКА

На днях из Центра детской кардиологии и кардиохирургии выписался двухлетний Ярослав, сердечко которого пульсировало... возле пупка. Уникальный случай: подобного в практике мировой кардиохирургии нет. Необычного пациента прооперировал директор Центра — доктор меднаук Илья Емец. Он был первым хирургом на постсоветском пространстве, который смог прикоснуться скальпелем к сердечку человека пару дней от роду. В операционной он — всегда первая скрипка. А в домашнем оркестре — вторая.

У СЕРДЦА БЫЛ... "АППЕНДИКС"

Мама Ярослава Алена хорошо перенесла беременность. Однако родившегося сынишку сразу забрали в реанимацию: врачи обеспокоились пупочной грыжей. Через три дня они заявили маме, что у малютки порок сердца и повезли на консультацию в Институт им. Амосова. Там сказали, что порок распространенный и операций будет две, а то и три. Но пообещали, что ребенок будет практически здоров и даже сможет заниматься спортом. Мысли о грыже мама отложила на потом.

Ярославчику дали время подрасти и окрепнуть. Как ни странно, у малыша не синели губы и ногти от недостатка кислорода, как бывает при пороке. Он быстро и хорошо развивался. Лишь когда карапуз начал ползать, появилась одышка. Операцию назначили, когда ему исполнилось 11 месяцев. Нужно было облегчить труд сосудов, поскольку одна из артерий не сформировалась у ребенка в утробе матери. Врачи обследовали сосуды сердца и озадачились: от органа куда-то вниз отходил какой-то лишний сосуд. Подобного ребуса природа им еще не задавала.

— Я первая засомневалась, что у Ярика грыжа, — вспоминает Алена. — Когда Илья Николаевич сказал, что какой-то сосуд уходит в живот и что надо будет еще искать, куда он приводит, я присмотрелась к пупку: он пульсировал в унисон с ударами сердца. И поделилась своими наблюдениями с врачами.

Специальное ангиографическое исследование сняло все сомнения: лишний сосуд может быть частью сердца — мышца левого желудочка сердца переходила в червеобразный отросток. Он пронизывал диафрагму и, как слепая кишка, заканчивался прямо у пупка. Если бы полостной хирург вскрыл живот, как это делается при грыже, то смерть могла наступить после нескольких ударов сердца.

Второе хирургическое вмешательство кардиохирурги смогли отложить на год и три месяца. Тем временем искали способы, как помочь ребенку. Кроме того, что в сердце малыша не хватало перегородки между желудочками, не доставало легочной артерии, по которой должна бежать обогащенная кислородом кровь, надо было что-то решать с этим червеобразным отростком. Но что — не знал никто. Специалисты просмотрели доступную литературу, а с помощью интернета доступна практически любая, но ничего подобного не встретили.

— Мы предполагаем, что это остаток "праматери" сердца — так называемой превентивной трубки, образующейся в зародыше на первых неделях беременности. Из нее формируется вся сердечно-сосудистая система, — объясняет Илья Емец. — Трубку эту никто не видел, ученые лишь догадываются о ней. И поистине уникально то, что она сохранилась и выросла.

Вариантов действий было несколько. Оставить этот сердечный "аппендикс" — больший риск, чем отсечь: в отростке может образовываться тромб, а в таком случае человек сразу же погибает. Но и отсекать опасно: высока вероятность инфаркта. Однако интуиция не подвела Емца: он таки отрезал этот отросток. И такое решение оказалось единственно верным. Теперь же, считает он, его коллеги не будут бояться расправляться с подобными новообразованиями.

Сейчас наши кардиохирурги готовят документы для подачи в престижнейший "Европейский журнал кардиохирургов". Для любого медика публикация в нем — большое признание. Кстати, первая статья Ильи Емца появилась там еще в 1994 году. Сейчас их уже три.

ОДИН РЕПЕРТУАР УЖЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

Мы ждем директора в его кабинете. После операции хирург дает себе пять минут на отдых: видеомагнитофон воспроизводит черно-белую запись бывшего житомирянина скрипача Яшу Хейфеца. У Ильи Николаевича есть кассеты с выступлениями практически всех скрипачей-виртуозов. Оказывается, доктор Емец владеет не только высшим пилотажем в кардиохирургии — на сердце новорожденных, но и самым сложным музыкальным инструментом — скрипкой. Специально для нас он привез две своих любимых из пяти, что есть у него в коллекции — испанскую мастеровую и цыганскую. В стенах института хирург играл впервые. Правда, после 5-часовой операции не совсем слушались пальцы, хотя звук из-под плавающего смычка лился завораживающий. Илья Емец сыграл романс "Я встретил вас" на обеих скрипках. "Испанка" отозвалась звонко, объемно, протяжно. "Цыганка" же — немного сакрально, но точно и лаконично.

— Так складывается, что всегда играю партию второй скрипки, — смеется Илья Николаевич. — В школе я был в дуэте с Мишей Цоколом. В 1972 году мы стали лауреатами музыкального конкурса Пионерии, проходившего на заводе "Красный экскаватор". Исполняли романс Шостаковича. Отец однажды обиделся, мол, почему Миша всегда играет первую скрипку, а Илюша вторую? На что мой преподаватель Семен Григорьевич пошутил: "Ваш Илюша ведь не еврей!" И действительно: подавляющее большинство скрипачей-виртуозов — люди этой национальности.

Сейчас, когда Илья Емец берет инструмент в руки, он остается второй скрипкой, но уже рядом со своим сыном Кириллом. Играл вторую партию Емец и на медицинском капустнике рядом со своим другом — с первой скрипкой Национального симфонического оркестра Вадимом Борисовым.

Врач считает, что музыка благотворно воздействует на воспаленные участки мозга. Говорит, иногда не чувствует бодрости по утрам, потому что во сне оперирует и наяву — снова операционная. А скрипка помогает переключиться. Было немало моментов, когда этот тонкий инструмент поддерживал его во время учебы и скитаний за границей. Он побывал на концертах практически всех великих скрипачей мира. Самый дорогой билет — около 500 австралийских долларов — хирург купил на выступление итальянца во время работы в Сиднее в 1997 году.

— Лучший концерт, который я слышал, дал Уто Уги в Киеве — это итальянец, профессор Ла-Скала. Когда я услышал в его исполнении мое самое любимое произведение Паганини "Кампанелла" на скрипке Страдивари, у меня не то что мороз по коже пошел — волосы на голове зашевелились. Кстати, лишь единицы скрипачей могут играть некоторые произведения Паганини в той размерности, в которой он написал. Это было полчаса блаженства, которое человек может испытывать в своей жизни всего несколько раз.

Хирург признается, что у него уже лет двадцать один и тот же репертуар: концерт Вивальди "Ре-минор", романс Шостаковича, "Полонез" Огинского и несколько других произведений. Правда, устраивает концерты для себя редко — нет времени, потому волнуется за свою коллекцию инструментов. Ведь скрипка — как живой человек: если он взаперти, то начинает болеть и может умереть. Мертвая скрипка — что стиральная доска... Раньше Илья Емец давал инструменты студентам консерватории, чтобы они на них играли.

Когда мы спросили, можно ли провести параллели между игрой на скрипке и операцией на сердечке новорожденного, хирург и музыкант задумался.

— Конечно. И беда у них общая — фальшь. Если я берусь за произведение, которое мне не по зубам, это кошмар: не звуки, а кошачий вой! Сразу испорченное настроение. Даже довольно сносная игра не приносит удовлетворения и отдыха. В хирургии фальшь приводит к плачевному результату — смерти. Здесь уже не просто настроение портится: умираешь вместе со своим пациентом. В душе остается осадок, который может ощущаться годами. А если говорить об удовольствии, то оно особое: которое наступает, как вознаграждение после титанического труда. И скрипка, и кардиохирургия — это сложная любовь, которую ты завоевываешь каждый день.