"ЕСЛИ БЫ Я ПРИЕХАЛ НА "КИНОТАВР", БЕЗ СКАНДАЛА НЕ ОБОШЛОСЬ БЫ"

Впервые за последние 15 лет курортный сезон для Марка Рудинштейна проходит без фестивальных хлопот. "Кинотавр", который начинался с локального "междусобойчика" некупленного кино в подмосковном Подольске и разросся до Международного кинофестиваля в Сочи, уже не связан с именем этого продюсера. Мы говорим "Кинотавр" и подразумеваем Рудинштейн, говорим Рудинштейн и подразумеваем "Кинотавр". Теперь это связь разорвана — проект продан. Но жизнь продолжается, и Марк Григорьевич активно в ней участвует. Об этом неутомимый организатор больших и маленьких праздников рассказал корреспонденту "Сегодня" на бильярдном турнире "Золотой Кий-2005" в Коктебеле.

— С ваших же слов стало известно, что как минимум до 2007 года в Сочи фестивальная публика вас не увидит. Это решение связано с условиями контракта продажи "Кинотавра" или вызвано другими обстоятельствами?

— Контракт тут ни причем. Это мое личное решение и оно продиктовано моими этическими соображениями. Фестивалем занимаются другие люди, и если я буду находиться среди них, волей-неволей ко мне тоже будут подходить, высказываться — при тебе было лучше или при тебе было хуже. Я считаю, что новая команда должна устояться и ее не надо лишний раз тормошить и нервировать. Мое появление там сейчас нежелательно. Это очень тонкая материя — люди используют любую фразу, любое слово. Сейчас столько пишут про фестиваль, что-то там впервые сделали — например, что Михалков приехал впервые. Да он уже в четвертый раз туда приезжает. Ну, команда занимается пиаром, а я буду ходить все опровергать, уточнять и мешать: "Да как же? Какой первый? У нас же все это было!"

— За событиями "Кинотавра" в этом году вы следили?

— Конечно, наблюдал, смотрел репортажи, читал газеты.

— Сердце екало?

— Ну, я же живой человек!

— И как, по-вашему, фильм "Бедные родственники" Павла Лунгина достоин Гран-при фестиваля?

— Я считаю, что это от бедности, но картина хорошая. Просто в этом году немножко слабая конкурсная программа. В этом не виноват фестиваль — год на год не приходится. Задача фестиваля отразить, плохо в отечественном кино с производством или хорошо. Поэтому и возникает часто путаница, знаешь, как аналитики пишут: "Фестиваль "Кинотавр" оказался слабым". Не "Кинотавр" оказался слабым, а кино оказалось слабым.

— Если бы вы остались у руля, Никита Михалков поехал бы в Сочи за призом? Извините, это я спрашиваю, зная о вашей, мягко говоря, взаимной неприязни?

— Нет. Я б ему этот приз просто не дал! Хотя не в этом дело — не то, чтобы я не дал, на самом же деле такие решения не я принимаю. Вот видите, почему я не должен был ехать на этот фестиваль! Да потому что я там это прокомментировал бы, так ведь?

— То есть без скандала не обошлось бы?

— Да. Как бы надо было лечь — легли под Михалкова, оценили его вклад. Причем здесь его вклад?! Он, который поливает этот фестиваль всю жизнь, на этом же фестивале и приз получает! Это же ему должно быть стыдно — ехать на фестиваль, который, по сути, еще мой — новая команда туда только пришла, и "Кинотавр" пока проходит под девизом: "Как было у Рудинштейна и как стало сейчас". Так чего ж ты едешь получать приз туда, где ты столько "говнял"!?

— За время фестивальной истории вам достаточно потрепали нервы. Возникало ли раньше желание завязать с этим делом?

— Я мог передать "Кинотавр" в другие руки на пять лет раньше. Десяти фестивалей мне хватило. Но руки оказались не те, и мне тогда пришлось вернуться, чтобы не дать умереть своему начинанию.

— У фестиваля исторически могла быть другая "прописка"?

— Я сразу понимал, что кинофестиваль надо проводить где-то у моря, обязательно в курортном городе. Здесь ничего изобретать не надо было: все фестивали экстра-класса проводятся на курортах. Исключение — Берлинский, неплохой фестиваль вроде бы, но без особенной ауры. И первое место, куда я приехал, когда подыскивал место для "Кинотавра", это был Крым. Я присмотрел Ялту, начал даже работать и готовиться, но там бандитский беспредел оказался страшным. Где власть, а где бандиты — различить было невозможно.

— Из той вереницы западных кинозвезд, которые благодаря вам побывали в Сочи, титул человека-фестиваля в кулуарах присудили Жерару Депардье. И действительно есть за что?

— О, благодаря ему, о нас узнала вся Франция! Мы ему очень обязаны (смеется). Практически все французские газеты сообщали о его "подвигах" в Сочи. И после этого, когда у французов появлялся вопрос: "Что это за Сочи?", тут же следовал ответ: "А-а-а, это там в России, где Депардье упал с унитаза". Дело в том, что он как только появился, стал выпивать. И выпивал он по стакану красного вина чуть ли не каждый час. И так все 24 часа. При этом Депардье выполнял все, что обязан приглашенный гость такого уровня — давал интервью, выходил на сцену, общался с коллегами. Между этим он ходил в ботинках по морю, чуть не утонул, когда решил искупаться. Его спасали. И под занавес, когда надо было увозить Депардье в аэропорт, мы долго не могли дождаться его выхода из гостиничного номера. Время поджимало, и мы сами зашли к нему. Звезду французского кино мы обнаружили в туалете — он лежал на полу со спущенными штанами. Судя по всему, он заснул на унитазе и упал, при этом разбил нос. Но не проснулся! Ну а потом вся Франция узнала об этом.

— Возможно, и этой истории найдется место в книге, которую вы газете "Сегодня" обещали написать после завершения фестивальной деятельности?

— Да, написал бы такую книгу, я уже думал, что бросил это дело, но теперь же связался еще с одним крупным фестивалем — хочу сделать его в Петербурге. И из-за этого опять вхожу в положение человека, которому все-таки приходится оглядываться чуть-чуть, потому что если писать, то правду, а если писать правду, то с этим надо как-то жить и дальше работать. А это будет тогда невозможно, будет много помех. Поэтому пока — нет, придется отложить.

— Что сейчас вы уже можете сказать о вашем новом питерском фестивале?

— Трудно рассказать. Это грандиозный, международный фестиваль. По фактуре это будет впечатляющее зрелище в течение 12 дней: на одной из площадей появится целый город, там будет шесть кинотеатров, рестораны, бары, пресс-клубы, театр. На этой площади киногорода выстроим улицу, по которой будут гулять люди — участники, гости, зрители фестиваля. А через двенадцать дней этот город исчезнет, его соберут, и через год он снова появится. Это уникальнейшая вещь.

— А как же ваши мечты о фильме "Бабий Яр"?

— Процесс идет, трудно, но идет. Я недавно приехал из Израиля, сейчас еду в Германию. Уже идет подготовка, выбираем натуру, подыскиваем людей, работаем над сценарием. Среди авторов — Геннадий Островский, а еще сценаристы с немецкой и израильской сторон.

— Актерская карьера продолжается?

— В кино все время снимаюсь — черт знает в чем. И так всего много, что даже не знаю, где я снимаюсь. Спроси меня, где я снимаюсь, сразу не отвечу! Вот сейчас — в сериале "Лига обманутых жен". Еще раньше в Киеве, до этого — у Янковского в фильме "Приходи на меня посмотреть", но это уже совсем давно в 2003-м, что ли. Ну, еще и в театре играю, вроде бы мною довольны — не выгоняют. Только все никак роль Тевье-молочника не получу.

— С тем послужным списком и жизненным опытом, казалось бы, трудно вас чем то прошибить или расстроить. А вот узнал, что на критические статьи вы болезненно реагируете?

— О, поначалу я жутко переживал. Это сейчас я немножко уже закостенел. Когда-то я пил по три дня после того как на меня наезжали журналисты. Я даже жалею, что закостенел, когда-то я переживал остро все это. А потом, как врач, который каждый день видит перед собой смерть — привыкает к этому, так и я привык. Когда в течение пятнадцати лет приходится выслушивать ложь и неправду, хотя, бывает, и правду, и хвальбу, начинаешь ко всему привыкать. Короче говоря, человек должен знать, если он стал популярен, то есть и плата за популярность.