"ПРОЕЗЖАЯ ИЗ КОНЬЯКА ЧЕРЕЗ ГОРОД БОРДО, МЫ ГОВОРИЛИ С МАРИНОЙ ВЛАДИ ОБ АЛКОГОЛИЗМЕ"

Алексей Слаповский широкой публике знаком в первую очередь как сценарист сериала "Участок" с похудевшим Сергеем Безруковым в роли сельского участкового и "Остановки по требованию" с Дмитрием Певцовым и Ольгой Дроздовой. Четырежды лауреат премии "Букер — Открытая Россия", побывав во многих столицах мира, предпочитает спокойствие провинции. Будучи знаком со многими знаменитыми мира сего — отнюдь не светский персонаж. Недавно вышла новая книга Алексея Слаповского "Мы". О новинке, об особенностях развития современной прозы и о многом другом с писателем беседовал "Голубой Огонек".

— Сейчас вы живете в Москве, чем, на ваш взгляд, принципиально отличаются жители села от городских?

— Москва — образец того лучшего и того худшего, что в будущем ждет остальную Россию. Именно поэтому в ней интересно. Но, если не иметь в виду крайности, а взять среднюю жизнь среднего человека, то отличия столицы от провинции сильно преувеличены. Многие тысячи обитателей какого-нибудь Гольянова (Москва) живут точно так же, как многие тысячи обитателей какого-нибудь поселка Солнечный (окраина Саратова). Даже дома похожи. И лица людей, одинаково утомленные по будням и хмельные по праздникам. Жители села тоже ничем принципиально не отличаются. Их якобы простодушие и невинность — миф. Если смекалисты и работящи, то обычным порядком, если хитры и ленивы, то не меньше, чем в городе, а то и поизощренней. Это, пожалуй, особенность: деревенский человек в России склонен усмехаться и ничему не верить. Если ж верит вдруг нахрапистым политикам, разыгрывающим из себя полудурков, то в этой вере есть некое тайное издевательство, унижающее этих самых политиков. Заодно, правда, и себя, но "мы привыкши".

— Где пишется легче?

— Когда пишется, то везде пишется. Я, в частности, 99% времени провожу в провинции: работаю в своей комнате, как и раньше бывало, а в центр выбираюсь, к светской жизни, — крайне редко.

— Ваша новая книга называется "Мы". Сложно не вспомнить одноименный роман Евгения Замятина...

— Параллели с известной антиутопией Замятина — осознанные. В ХХ веке самым опасным было местоимение "мы" (мы лучше их), сейчас же акцент на "они" (они хуже нас). На самом деле просто другой ракурс, а проблема та же: вражда и отчуждение. Плюс экспансия. Моя книга "Мы" — не антиутопия, это роман о нас нынешних. Об офисных, корпоративных, монопольных, коллективных... О том, как строят маленькие квази-коммунизмы в отдельно взятых структурах. И моя книга адресована тем, кто не любит читать: рассказы в ней небольшие. То есть только-только соберется человек заскучать — а рассказ и кончился.

— "Они", "Мы"... а дальше?

— Дальше, скорее всего, — "Я". Автобиографический роман, но в жанре сериала. И с музыкой: присобачу к нему диск mp3 с собственными песнями. Так и соединю все свои ипостаси. Сравнение с Акуниным, наладившим производство серии романов с серийными же названиями, меня не волнует: я начал раньше. Сравнение с Пелевиным (книга с диском) волнует еще меньше: музыка у меня своя. Я не хочу сказать, будто меня не волнует и то, что у них больше читателей. Волнует, врать не буду. Любой нормальный писатель хочет, чтобы читателей у него было больше. Но не любой ценой.

— Вы знакомы с Мариной Влади, но историю знакомства с ней почему-то умалчиваете.

— Я сам проболтался или кто-то вам рассказал? В этой истории ничего тайного, но интрига есть. Я прочел книгу Марины Влади о Высоцком. Я слегка спародировал ее в первом своем романе "Я — не я". Роман перевели и издали во Франции. А вскоре там состоялось некое литературное русско-французское мероприятие, я узнал, что там будет Марина Влади. Мы встречаемся, она надписывает мне свою книгу, я ей свою, загнув страницы, где она упомянута. Потом мы несколько часов едем из города Коньяк через город Бордо (уже смешно), сидим рядом и разговариваем. Не о литературе. О проблемах алкоголизма. Марина гордится тем, что ее книга — во всех французских наркологических клиниках, в виде душеспасительного чтения. Я считаю, гордится справедливо. Вопрос о достоверности описанного ею в книге, кстати, мне кажется неуместным. Женщина в любви всегда субъективна (а как, впрочем, иначе?), а уж в изложении своих мыслей и чувств тем более.

— Почему, на Ваш взгляд, сериал "Участок" пользуется такой популярностью?

— Добрый потому что. Я много раз говорил: из 100 ментов в наше время только один честный. Вот мне такого и захотелось изобразить. И повторял при этом: главный герой сериала и книги — народ.

— Насколько тот персонаж, что сыграл Сергей Безруков, похож на того Кравцова, которого описывали в своей книге вы?

— Намного. Может, я с него, с Сергея, и списывал. Я ведь его и до "Участка" знал. А впервые увидел в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты". Удивился: почему такого артиста повсеместно не снимают? И очень быстро началось. Теперь, как в песне, "нет такого места..." Вкалывает актер. Все правильно.

— Вы смотрите сериалы, сценарии к которым пишете? Какие ощущения возникают во время просмотра?

— От чувства глубокого удовлетворения до чувства глубокой печали.

— Каких авторов вы предпочитаете читать на досуге?

— Разных. Я всеяден. Часто перечитываю Достоевского. Причин несколько: я люблю его захлебывающийся стиль, его воспаленность и иногда "театральность", я считаю его остроумным и часто просто очень веселым писателем, главное же: он дает мне надежду на человека, то есть и на самого себя, я с ним — в диалоге. Некоторые считают его страшным — странно. Чехов гораздо страшнее. У него люди почти погребены под пошлостью.

— Сценарии к сериалам — это хобби? Возможность быстро заработать?

— Понимаете ли, меня много. Это без хвастовства, это факт. Я сочинял песни (штук триста) и даже публично их пел. Я писал пьесы, которые, слава богу, где только ни поставлены. Я писал рассказы, повести и романы. Я захотел в кино. Но — "шел в комнату, попал в другую", попал на телевидение, стал писать сценарии сериалов. Но только такие сценарии, которые хочу. Деньги за них — мое личное везение: за удовольствие мне еще и платят. Возможно, я все-таки окажусь в кино. Возможно, поставлю спектакль по собственной пьесе. Режиссером стать не смогу, но один спектакль поставить и не опозориться сумею, уверен. В мире зафиксированных имиджей мне трудно. Многомиллионные зрители моих сериалов не подозревают о моих книгах. Читатели моих книг не смотрят мои сериалы (ибо не смотрят сериалов вообще). А зрители спектаклей по моим пьесам мучительно трут лоб, вспоминая: где они видели или слышали фамилию автора. Я как бы не сфокусирован, раздваиваюсь, "расстраиваюсь" и "расчетверяюсь". Если же собрать все воедино, то получится занятный тип: известный сценарист, неведомый широким массам драматург, широко известный в узких кругах прозаик (не я один такой: многое сделали для дискредитации современных серьезных писателей; "народ нас не знает", потому что ему внушили, что нас нет или мы, по выражению Хармса, "г…").


В ЭТОМ ГОДУ ПАМЯТНИКОВ ВЫСОЦКОМУ СТАНЕТ БОЛЬШЕ
25 июля исполняется 25 лет со дня смерти Владимира Высоцкого. В Волгограде прямо на берегу в третий раз проведут всероссийский фестиваль. Гости фестиваля увидят, как 30 июля на набережной имени Высоцкого появится первый камень будущего памятника поэту. По проекту это будет 10-метровый монумент, увенчанный ангелом, взлетающим в небо. Строится памятник на народные деньги. В этом году появится еще один памятник Высоцкому — в Новосибирске.