ШВЕЙЦАРСКИЕ ПАСТУХИ МЕЧТАЮТ СТАТЬ БАНКИРАМИ, А БАНКИРЫ — ПАСТУХАМИ

В иллюминаторе среди лесистых холмов замелькали "подосиновики" — красно-коричневые черепичные крыши пригородных усадеб, лоскутным одеялом, от охряного до темно-зеленого, легли отнюдь не бескрайние поля, и вот уже шасси нашего Боинга коснулись посадочной полосы аэропорта в Цюрихе. Чуть не каждый собеседник в последующие три дня спрашивал, первый ли раз я в Швейцарии: "Наверное, и последний!" — вздыхал я, ведь получить визу в эту страну бывшим "гомо советикус", ой, как непросто. Чрезвычайно высокая бдительность оправдана: слишком много есть желающих во всех концах планеты осесть в "альпийском рае".

"С ВОЙНОЙ ПОКОНЧИЛИ МЫ СЧЕТЫ"

Английский писатель Томас Нэш в ХVI в. писал: "Швейцарцы ищут, с каким народом им погибнуть", — имея в виду не только здешних ландскнехтов, готовых пролить кровь за любого государя, лишь бы плата была достойной, но и "гибель души": француз Жан Кальвин, став правителем Женевы, железной рукой реформировал церковь. Воины из горцев получались отменные, и важнее выносливости и мужества была их... беспредельная верность. Эти наемники продолжали сражаться, даже когда местные рати ударялись в бегство. Малоизвестный исторический факт: состоявшие на службе Лжедмитрия І швейцарские гвардейцы погибли все до единого, защищая царя от разъяренной толпы, тогда как стрельцов и след простыл. Символично, что Ватикан до сих пор охраняют исключительно выходцы из альпийской республики. Вспомнив тамошнего сухонького гвардейца в толстенных очках, я подумал, что мышцы и стать здесь — второстепенны.

Кто не слышал легенду о Вильгельме Телле, по приказу имперского наместника сбившего стрелой из лука яблоко с головы своего сына? Следующий выстрел, уже в тирана, стал "залпом Авроры" — вспыхнуло народное восстание против Габсбургов. Само собой, памятник герою есть в каждом крупном городе Швейцарии, в Лозанне таковой стоит перед Дворцом правосудия. Но — ошибочка вышла: скульптор вооружил Телля не луком, а арбалетом!

В 1815 г., после наполеоновских войн, Венский конгресс гарантировал Швейцарии вечный нейтралитет, коего она и придерживается. Зато ее задевают "рикошетом" чужие сражения: в 1990-е беженцы из растерзанной Югославии наводнили страну, и эту последнюю мощную волну иммиграции многие здесь до сих пор вспоминают неодобрительно, дескать, понаехали, корми их теперь. А вообще среди "кормильцев", сиречь обслуги в кафе и ресторанчиках, полно выходцев с Балкан, Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока. Найти работу на новой родине — удача, ведь вакансии предлагают прежде всего коренным жителям, и только если среди них не найдется подходящих кандидатур — чужакам. Гражданство же получить вообще сродни чуду. Но, наверное, это справедливо, иначе 7-миллионная нация попросту растворилась бы в потоке "великого переселения народов", и это была бы уже совсем другая страна.

ЧЕТЫРЕ ЯЗЫКА И 23 КОНСТИТУЦИИ

Швейцарцев часто упрекают в снобизме и ксенофобии. Трудно судить, считают ли они себя лучше всех, но что от всех отличными — определенно. А забавнее всего, что и сами они здорово друг от друга отличаются. Их миниатюрная, в 15 раз меньше Украины, держава склеена из отдельных кусочков — 23 кантонов, каждый из которых имеет свою конституцию, парламент и правительство. Но интереснее не конфедеративное устройство, а национально-языковая пестрота. Три государственных языка — немецкий, французский и итальянский, да еще ретороманский, на котором говорят немногочисленные потомки древнего племени. Две трети считают родным немецкий, но его наречия в разных кантонах настолько разнятся, что их жители с трудом понимают друг друга, не говоря уже о собственно немцах. Французы также подсмеиваются над диалектом, коим изъясняются во франкоязычных кантонах, да и жители Лугано говорят на "неправильном" итальянском. Я это к тому, что "языковой Вавилон" не помешал им добиться процветания, и на этом фоне наши лингвистические разборки — просто смешны.

...В мягком кресле скоростного SBB-экспресса комфортно и прохладно. Из Цюриха в Лозанну, чуть не через всю страну — 2,5 часа езды. Во многих поездах нет кондукторов, тут полагаются на вашу честность, зато если нагрянет проверка — уплатите 80 франков штрафа (1 фр. = 4 грн.). Раз уж речь зашла о деньгах, то большинство "простых смертных" зарабатывают по 6—7 тыс. фр./мес., и на эту сумму "погрязнуть в роскоши" не удастся. По уровню жизни только люксембуржцы дадут им небольшую фору, но и цены — закачаешься, лишь в Норвегии я видел подобную дороговизну. Особенно "кусаются" харчи, поэтому, к примеру, жители Лозанны не гнушаются отправляться за продуктами на другой берег Женевского озера — во Францию. Говорят, люди из пограничных с Германией и Австрией кантонов поступают аналогичным образом. Спору нет, такого количества вилл в пригородах и на берегах озер вряд ли где еще увидишь, в потоке машин преобладают новенькие модели, а на яхтах, пришвартованных к пирсам Уши (набережная Лозанны) я заметил пятизначные номера. Но не это поражает воображение, и не то, что лишь на третий день я увидел первого полицейского (зачем патрулировать улицы, на которых и так тишь-гладь), а за все время — единственного попрошайку. И даже не то, что везде полно велосипедных стоянок: многие горожане из экономии близкие расстояния преодолевают на мускульной тяге. А что?

ИЗ "КНЯЗЕЙ" — К ГРЯЗИ

Большинство городского люда живет все же не в коттеджах (земля очень дорога), а в многоквартирных домах, внешне не слишком отличающихся от наших. Так вот, промежутки между этими домами часто раскроены на крохотные, не больше сотки, садики: пара деревьев или виноградных кустов, грядка зелени, порой — будка для инвентаря. На прокорм им, что ли не хватает? Оказывается, на этом клочке земли осевшие в городах выходцы из "глубинки" лечат ностальгию по сельскому укладу. Швейцарцы очень трепетно относятся к земле, стоит взглянуть на их любовно возделанные поля и ухоженные виноградники, ну а парки и скверы — вообще "зеленая симфония". Но, пожалуй, еще больший пиетет они испытывают к... корове (с "золотым тельцом" включительно) — в течение веков она была кормилицей этого народа. И сегодня холеные буренки — непременный атрибут сельского пейзажа, а в магазинчиках несть числа сувенирам, изображающим кроткое животное: мягкие игрушки, литье, дутье и роспись по фарфору. Здесь же — декоративные колокольцы и целые "колокола", размером с добрый чугунок — такие нужны были, чтобы пастухи в горах издали услышали скотинку, если она отобьется от стада. Ну а самое характерное национальное блюдо — фондю, котелок расплавленного сыра, в который сотрапезники макают кубики хлеба или картошку "в мундирах". Незатейливая, но весьма аппетитная крестьянская еда особенно хороша с местным белым вином. Оно подобно спокойному темпераменту тех, кто превратил каменистые склоны в дивный "вертоград": не очень яркий букет, мягкий вкус без характерной для южных вин терпковатости и горчинки.

Не знаю, верно ли утверждение, что в душе каждого швейцарца живет крестьянин, но вот вам забавное свидетельство в пользу оного. Со смотровой площадки близ кафедрального собора в Лозанне я любовался черепичными крышами, залитыми оливковым маслом заката, вдруг слышу рядом русскую речь с сильным акцентом. Познакомились, разговорились. Оказывается, Люка, банковский менеджер, устроил экскурсию для знакомого из Екатеринбурга. Его отец — фермер, держит стадо коров и продает молоко. Люка же, как и многие его друзья, мечтал стать финансистом — и получилось.

— Стану богатым и старым — куплю дом, корову и буду с ней гулять (верно, хотел сказать — пасти. — Авт.). Люблю, когда корова "дон-дон" (изображает звон колокольчика).

— Шутишь?

— Нет, у нас многие богатые так покупают: тихо, хорошо!

...Вечером в отеле я обмер: из открытого окна доносился перезвон коровьей череды. Выглянул наружу — фу ты, это на ветру тенькал о мачты такелаж в "стаде" яхт.

ДОРОГА К ХРАМУ — ЧЕРЕЗ "МОСТ САМОУБИЙЦ"

Если у банкиров не зазорно учиться любви к коровам, то у здешних таксистов — культуре. Проезд в муниципальном транспорте дорог, от 2,5 до 8 франков, и если едете вчетвером, порой выгоднее взять такси. В первый раз, когда в салоне зазвучала классическая музыка, у меня возникло ощущение надуманности, выспренности, после нашего-то привычного блатняцкого шансона. Потом уже не удивлялся, но когда однажды заметил у труженика "баранки" томик Софокла — проняло: "А ты, старина, когда последний раз брал в руки книги великих трагиков? В университете..."

Глубокое чувство собственного достоинства, присущее маленькому народу, злопыхатели называют спесью, а спокойный нрав и основательность — сухостью и недостатком воображения. Дескать, эти люди — в точности как их часы: подъем, обед и отход ко сну — все расписано поминутно, тоска... Конечно, на набережных швейцарской ривьеры даже в сравнении с рафинированной Ниццой царят такие умиротворенность и благопристойность, которые любителям шумных развлечений покажутся скучными. Лично мне тоже ближе по духу темпераментные, говорливые итальянцы и фонтанирующие жизнерадостные французы. Однако есть нечто неуловимое в этом воздухе, в прозрачной глубине Лемана (так здесь называют Женевское озеро), в мягких сумерках, запутавшихся в шевелюрах платанов, что заставляет сердце болезненно сжаться: пора уезжать. Так размышлял я, сидя в ресторане отеля, в котором красавец-хромец Байрон написал "Шильонского узника" и глядя на противоположный берег Лемана — там подмигивали огоньки французского Эвиана, где безудержный игрок Достоевский спускал за ломберным столом все до последнего франка. Возможно, натуры мятущиеся, страстные, мятежные как раз и влекла здешняя размеренность — так притягиваются противоположные полюса магнитов. И каждому этот край помогал выявить его истинную сущность: Владимиру Ленину — вынашивать планы вооруженного восстания, а Владимиру Набокову, 17 лет прожившему в соседнем местечке Монтрё — писать вечные книги.

Но вот что странно. В процветающей стране, где, казалось бы, человек может быть уверен не только в затрашнем дне, но и во всех последующих, нередки случаи суицида. И если неразделенную любовь или отчаяние иммигранта, не сумевшего "зацепиться" в альпийской республике, еще можно понять, то как объяснить немотивированные самоубийства вполне благополучных граждан — а таковые тоже не в диковинку? Один саркастически настроенный собеседник, наш земляк, сказал: "С жиру бесятся. Когда человеку уже нечего желать и не к чему стремиться, коптить небо становится скучно". Может, он и прав. Кстати, в качестве достопримечательности в Лозанне нам показали "Мост самоубийц" — мол, самое популярное место у решивших дать один ответ на все вопросы. Стопроцентная гарантия, с 30-метровой высоты — на автостраду. А сразу за мостом начинается подъем, ведущий к главному храму города: его молитвенно воздетые ввысь шпили — словно последняя просьба передумать, сделать шаг вперед, к жизни, а не в сторону — в пропасть.

P.S. Автор выражает благодарность компании "Филип Моррис Украина" за содействие в подготовке материала.