ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ ИЗ СЕЛЬСКОЙ ГЛУБИНКИ

То, что столичная жизнь отличается от провинциальной, — давно не новость. Но вот чтобы это доказать, не обязательно ехать в глушь, пробираться через леса и обходить болота. Достаточно отъехать от Киева на каких-то 85 километров. К примеру, в сторону Житомира. По пути мелькают благопристойные и мило разукрашенные автобусные остановки. Но, съехав с главной трассы, начинаешь понимать, что хоть и живем мы не в России, но проблемы у нас те же.

Жизнь в селах остановилась. Большинство молодых уехали в город, дабы там найти светлое будущее. А оставшиеся скорее не живут, а существуют. По крайней мере здесь, в Малиновке. Женщина, пригласившая меня в этот хуторок, оказалась хорошим гидом.

— У нас здесь все по-другому, — вздохнула Любовь Майданович. — В каждом дворе своя уникальная жизненная история.

МАЛЬЧИК-С-ПАЛЬЧИК

Мы подошли к первой калитке. Нас встретила заливистым лаем собачонка, которая подойти ближе не решалась. В глубине сада дымила самодельная маленькая печка. Мой герой сидел на пеньке, не отрывая взгляда от экрана какой-то игрушки. Дом, в котором живет Максим, очень напоминает "шевченковскую" хату с маленькими окнами и темными сенями. Никаких разбросанных игрушек во дворе и прочих мальчишеских излишеств.

— Даже не знаю, с чего начать, — растерялась Валентина Зарудная, мама Максима. — Мой сын неожиданно перестал расти. А вот почему, я до сих пор и не знаю. Может, с коляски упал...

К сожалению, мне приходилось сталкиваться с подобными случаями. К примеру, дочь одной моей знакомой заболела еще в младенчестве. Малышку просто искололи тяжелыми антибиотиками, что в последствии стало причиной остановки роста. Девочка уже студентка, а со спины ее можно принять за первоклашку.

Но в данном случае причину болезни установить не удалось. Хотя роды и проходили тяжело, почти двое суток, все же Максим появился на свет крепким и здоровым. До пяти лет он развивался нормально, но вот потом расти перестал. Сегодня мальчику 12 лет, а дотянулся он лишь до 120 сантиметров. На мои расспросы об успехах в школе мальчик отвечал не весьма охотно. В классе к нему относятся по-разному. Одни обижают, дразнятся и бьют, другие становятся на его защиту.

Я поинтересовалась, что сами родители делают для того, чтобы помочь ребенку. Но ни о какой гимнастике и специальных упражнениях ничего не услышала.

— С Максимом мы ездили в Житомир к эндокринологу, — рассказывает мама. — Но там нам предложили на месяц лечь в больницу для обследования. Денег на это не было, и мы не поехали.

К слову, семья, где воспитывается еще два сына, не может выделить даже 50 гривен для поездки в районную поликлинику. Если кто-то из детей заболеет, то лечить их предпочитают лишь народными средствами. О большем мечтать и вовсе не приходится. Ведь работы в селе нет, а все семейное богатство — это три козы и 54 сотки огорода. Правда, на двоих мальчуганов Валентина Владимировна получает пособие (по пятьдесят гривен) как родительница-одиночка.

ОДИНОКИЙ ВОЛК

То, что журналиста кормят ноги, я слышала. Но никак не думала, что к очередному герою своих путевых заметок придется пробираться сквозь заросли.

— Почему этот человек живет в таких дебрях? — поинтересовалась я у Любови Ивановны, отдирая блузку от веток куста.

— А это не дебри, это у нас такие улицы. Люди совершенно перестали следить за собственными дворами. Везде мусор и лопухи. Раньше Малиновка была красивым хутором. Но три года назад у нас пронесся смерч, который вырвал с корнем даже самые большие деревья. Теперь он похож на пустыню...

Хозяина дома не оказалось. Женщина мне призналась, что дедушка не очень любит с кем-либо общаться.

— К нему трудно "подобрать ключик". И не каждому он откроется, потому что перестал людям верить, — вводит меня в курс дела провожатая.

Три года назад у Николая Полищука сгорел дом. Почему — никто не знает. Одни говорят, что было короткое замыкание, другие винят самого старика. Как бы то ни было, 80-летний человек остался практически на улице. Свой дом Николай Самойлович не оставил (даже сегодня дверь в сгоревшей прихожей была закрыта на замок).

— Он остался совершенно один, — продолжает Любовь Ивановна. — Семьи у старика никогда не было, а из родни осталась лишь сестра-инвалид, которая живет в Киеве. Сам он в свое время закончил университет в столице и некоторое время преподавал в школе. А если бы вы видели его работы! Он рисует и пишет.

Правда, Николай Самойлович, как личность творческая, очень замкнут, поэтому о его жизни в селе знают немного. Соседи, как могут, помогают старику. После того как стало ясно, что другую жилплощадь ему не выделят, односельчане решили привести в порядок черностенную избу. Но даже глиной облепить было нечего. Несмотря на это пенсионер продолжает ютиться в своей дырявой избушке.

— Я неоднократно наведывалась к нему в гости, — продолжает мой экскурсовод. — Особенно зимой страшно, когда пробираешься по тропке и думаешь — живой он там или нет. Я и продукты ему предлагала, но он соглашается неохотно.

Спросить у самого дедушки о его жизни так и не удалось. Пришлось уходить, сделав лишь несколько снимков его крепости и костра, от которого еще подымался сизый дымок...

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ...

Есть на хуторе еще одна история, которою мы расскажем немногим позже. В центре событий оказался ребенок, которого, по словам бабушки, использовали для того, чтобы отвоевать землю. Именно она является главным богатством у селян. Тот, кто имеет сотки чернозема, сможет прожить. Ведь больше в Малиновке делать нечего. Семьи держат хозяйство и гнут спины на грядках. Молодежи почти не осталось. Я знала, что в таких маленьких селах люди понемногу спиваются от "нечего делать". На мои предположения Любовь Ивановна ответила кратко: "Самогон гонят практически все!" Кто эти все, я так и не узнала. Во время моего пребывания на хуторе я не увидела на улице ни одного человека. Лишь на автобусной остановке сидели две женщины, торгующие яблоками и грушами. "Поймав" маршрутку, я еще долго не могла успокоиться, вспоминая все подробности нехитрой сельской жизни. Сырые деревянные, почти старинные дома без водопровода. Самодельные печки, на костре которых готовили неизменное блюдо — картошку. Словом, в который раз я убедилась, что село умирает.