"Я НЕ УБИВАЛ ГЕТЬМАНА И НЕ ВЫПОЛНЯЛ ЗАКАЗ ЛАЗАРЕНКО"

Обнародованная неделю назад весточка из Бердичевской колонии стала топ-сенсацией криминальной хроники. Рецидивист Сергей Кулев, отбывающий пожизненное заключение за убийство 22 апреля 1998 года главы биржевого комитета Украинской межбанковской валютной биржи Вадима Гетьмана, других особо тяжких преступлений, отрекся от своих показаний. При этом заявив, что дал их "под уговорами и давлением следователей".

"...В СИЛУ СЛОЖИВШИХСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ"

Кулев сообщил, что оглашенный ему 16 апреля 2003 года и вступивший в силу приговор Апелляционного суда Луганской области ранее не обжаловал, так как на предварительном следствии и в судебном заседании признал себя виновным. А теперь, дав оценку событиям, подумав о людях, которые из-за него пострадали, сознался, что оговорил себя "в силу сложившихся обстоятельств — давал показания, которые от него хотели услышать".

Заявление в Верховный Суд и Генпрокуратуру занимает две страницы. Из экономии газетной площади целиком цитировать его не станем, но выборочно воспроизведем, соблюдая стиль оригинала:

"...Я никогда не был до задержания на ул. Суворова в Киеве (в 13-м доме по этой улице на Печерске жил глава УМВБ. — Авт.), никогда не видел Гетьмана, проблему его с кем-то взаимоотношений не решал и не мог решать. Кто Гетьман и где он находится, и кто я, и мое окружение..."

Странно: более двух лет человек отбывает наказание, не обжалует приговор и вдруг прозревает, вспоминая, что признавался в том, чего не совершал. Как-будто не убийства ему инкриминировали, а приставания к прохожим.

"ВСЯКОЕ СОМНЕНИЕ В ПОЛЬЗУ ПОДСУДИМОГО"

Поясняя свою непричастность к убийству Гетьмана, осужденный пишет, что не мог правильно назвать многих деталей преступления. На ошибки обращали внимание другие подсудимые, их адвокаты, а суд исследовал их невнимательно и вынес слишком суровый приговор.

"Но даже при наличии признания подсудимого, — продолжает автор, — суд обязан проверить обстоятельства дела в полном объеме, в совокупности с другими доказательствами... Всякое сомнение должно расцениваться в пользу подсудимого. Так предусмотрено законом...".

Что это за ошибки и детали, Кулев не расшифровывает. Между тем в явке с повинной 23 июня 2001-го, то есть, через три с лишним года после трагедии по улице Суворова, он впрямую сознается в убийстве главы УМВБ (том 104, листы дела 95—100). И в ходе следственного эксперимента точно указывает обстоятельства совершения преступления — где стоял, как спускался к лифту, получив по рации сигнал о приближении Гетьмана, как производил выстрелы и с сообщниками, соблюдая конспирацию, покидал место происшествия...

В июне 2001-го было так. В августе 2005-го — уже иначе?

"ЗАКАЗА ОТ ЭКС-ПРЕМЬЕРА НЕ БЫЛО"

В материалах досудебного следствия и обвинительного заключения фигурирует фамилия Павла Лазаренко — бывший премьер-министр назван заказчиком убийства Вадима Гетьмана. Кулев в своем письме расставляет акценты по-своему:

"Я заявляю, что никогда не был знаком с Лазаренко (факт знакомства нигде и не фиксировался. — Авт.)... никто из моего окружения никаких его поручений и заданий не выполнял, никогда Пушняков (подельник Кулева, прозвище Пух. — Авт.) не говорил мне о связях с людьми такого уровня или выполнении их поручений, а тем более убийства. (В судебном же заседании Кулев свидетельствовал, что именно Пушняков сообщил ему о необходимости устранить финансиста, который якобы мешает в каких-то делах Лазаренко, и непосредственно перед убийством показывал Кулеву газетное фото Гетьмана. — Авт). Показания оо "заказе" Лазаренко я дал в силу сложившихся для меня обсоятельств".

Что за "обсоятельства", Кулев опять не конкретизирует. Главное читается между строк: Лазаренко — не при делах.

"О ЧЕМ И ПРОШУ"

Раскаиваясь в том, что своей ошибкой причинил страдания людям, которых оговорил, Кулев просит Верховный Суд отменить приговор и назначить пересмотр дела, а Генпрокуратуру — провести новое расследование.

"Дело должно быть направлено на дополнительное расследование, так как ни я, ни Володченко с Косыгиным (сообщники Кулева. — Авт.) не убивали Гетьмана, не выполняли заказ бывшего Премьер-Министра Павла Лазаренко.. Я готов дать показания в Верховном Суде при пересмотре дела. О чем и прошу".

Точка. Подпись. И от руки (текст заявления набран на компьютере) дописана дата — 5.07.2005.

5 АРГУМЕНТОВ СЛЕДСТВИЯ

Почти месяц спустя это заявление воспроизвела "Украинская правда", дополнив ответами Сергея Кулева на свои вопросы, переданные через адвоката Евгению Колодий. Публикуя блиц-комментарий Николая Дробиняка, руководившего следственно-оперативной группой Генпрокуратуры по раскрытию убийства Гетьмана, мы договорились о более развернутом интервью. Такая встреча на днях состоялась.

— Еще раз подчеркну: в ходе следствия Сергей Кулев давал показания без какого-либо нажима, давления и уговоров от кого бы то ни было, — сказал Дробиняк. — Мы и не могли на него влиять, и он не имел претензий к членам следственно-оперативной группы. О всех эпизодах свидетельствовал под запись, признав все, что ему вменялось. Шел на сотрудничество со следствием, подтверждением чему стала и явка с повинной. На воспроизведении он подробно указал обстоятельства подготовки и совершения убийства Гетьмана, признал и свою роль исполнителя преступления. Признания фиксировались на видео, приобщены к материалам дела. Это первое.

Второе. После явки с повинной и уже отбывая наказание Кулев не направил ни одной жалобы ни в одну из инстанций. И вот — заявление. Но будь у человека хоть какие-то вопросы, несогласие, — разве бы он молчал?

Третье. Стиль изложения, текст, набранный на компьютере (которых в камерах приговоренных к пожизненному заключению нет), свидетельствуют, что составлял заявление юрист, а Кулев лишь подписывал. Думаю, автором документа от его имени является Евгения Колодий, заключившая соглашение с женой Кулева и 5 июля (эта дата, напомним, стоит и на заявлении. — Авт.) имевшая свидание с ее супругом в колонии. Правда, адвокат ошиблась: дело об убийстве Гетьмана не истребовано для проверки Верховным Судом, как сказано в заявлении, а находится в Апелляционном суде Луганской области.

Четвертое. Да, Кулев не сразу сориентировался на местности, когда мы привезли его в Киев. Однако на воспроизведении он указал такие вещи, которые посторонний, не имевший отношения к делу, не мог знать. Например, то, что стрелял с левой руки (он левша), и пистолет ТТ был в горизонтальном положении (этим объясняется не совсем обычный разброс гильз). Показал, что в подъезде не было консьержки, признался, что поджидал Гетьмана на лестнице между первым и вторым этажами, но, чтобы увеличить зону обзора и приготовиться к нападению, вставил между входной дверью с пружиной и дверным косяком небольшой деревянный брусок, тем самым получив возможность увидеть приближение жертвы.

Пятое и, пожалуй, главное. Конечная цель тех, кто манипулирует Кулевым, состоит не в том, чтобы ввести в заблуждение общественность, а в том, чтобы дискредитировать следствие, суд, добиться пересмотра эпизода по убийству Вадима Гетьмана, что, по замыслу организаторов этой затеи, даст возможность оспаривать и остальные 25 эпизодов уголовного дела. Но по большому счету — попытаться смягчить участь Павла Лазаренко, повлиять на приговор американской Фемиды. Мол, обвинение экс-премьера в заказе на убийство Гетьмана не имеет под собой почвы, все добыто незаконно, с нарушением действующего законодательства, доказательства не имеют юридической силы, а раз так, часть серьезных обвинений отпадет, останутся лишь отмывание денег да уклонение от уплаты налогов. На 2 декабря, как известно, федеральный суд в Лос-Анджелесе должен вынести ему окончательный вердикт. Одновременно в Украине будет размываться доказательная база и по причастности Павла Лазаренко к убийству народного депутата Евгения Щербаня.

Именно этим я объясняю действия Колодий, добившейся демарша Кулева. Ведь она является и адвокатом Лазаренко, так что нетрудно догадаться, в какую схему все выстраивается. Прицел тут дальний. Но статья 61 УПК гласит, что лицо не может выступать защитником, если в данном деле предоставляет либо ранее предоставляло юридическую помощь тому, чьи интересы противоречат интересам человека, обратившегося с просьбой оказать такую помощь. Колодий помогала Лазаренко, интересы которого не совпадали с интересами Кулева, который на следствии и в суде изобличал экс-премьера. Значит, не вправа быть и адвокатом Кулева.

...И 5 КОНТРДОВОДОВ ЗАЩИТЫ

В контексте высказываний г-на Дробиняка было важно узнать и позицию Евгении Колодий. Адвокат выдвинула такие мотивы:

— Во-первых, в материалах уголовного дела действительно есть белые пятна, на которые не обратил или не захотел обращать внимание суд. Предъявленное Кулеву обвинение практически без изменений перекочевало в обвинительный приговор, хотя построено исключительно на признательных показаниях моего подзащитного. Иных доказательств, подтверждающих его причастность к убийству Гетьмана, нет.

Во-вторых, Кулев прямо указывает, что поддался на уговоры следователей, обещавших ему в случае признания своей вины смягчить наказание. Ему сулили 15 лет (но не пожизненное) при условии, что он назовет Лазаренко заказчиком преступления. Это не я говорю, а сам Кулев, чьи интересы, по просьбе его жены, защищаю. Когда от подозреваемого хотят получить "нужные" показания, идет самый настоящий торг. Ты, мол, скажешь то-то и то-то, а мы тебе пойдем навстречу в том-то. Одни на такие уловки ведутся, другие нет. Кулев поддался. Теперь опомнился и написал заявление.

В-третьих, о заявлении. Конечно, у осужденных нет доступа к компьютеру, и набирать текст пришлось мне. Но все написанное было согласовано с Кулевым, что подтверждает его подпись. И в этом нет ничего предосудительного. Хотела принести на свидание диктофон — не позволили. Газету передать — тоже нельзя. Ну и заявление носили от меня к нему, а от него ко мне через перегородочку.

В-четвертых, — почему Кулев так долго молчал? Ответ знает только он и в Верховном Суде, надеюсь, сам сформулирует причину. Возможно, понадобилось время, дабы переосмыслить все. Как бы ни было, это его, осужденного, право, которым мой подзащитный воспользовался.

И в-пятых. Мне кажется совершенно неубедительной подоплека, которую подводят под заявление Кулева те, кто расследовал дело и торопился передать в суд. При чем здесь процесс над Лазаренко в США, если и в Украине понятен социальный заказ по дискредитации экс-премьера? Никакой связи между заявлением Сергея Витальевича и якобы подготовкой почвы для оправдательного приговора Павла Ивановича нет. Я действительно являюсь адвокатом Лазаренко, но в чем следователи усматривают нарушение ст. 61 УПК, если на сегодняшний момент интересы его и Кулева не противоречат друг другу? Не нужно выдавать желаемое за действительное. Надо квалифицированно, юридически грамотно проводить следственные действия, и не придется пожинать плоды непрофессионализма...

68 ЛЕТ... ПОЖИЗНЕННОЕ... ИЛИ...

Не журналистам оценивать объективность суда, выносящего обвинительный приговор, и выступать в роли рефери правового поединка. Функция медиа — информировать. Проинформируем о статьях, вменяемых Кулеву в рамках уголовного дела: умышленные убийства с отягчающими обстоятельствами, умышленные тяжкие телесные повреждения, бандитизм, разбой, вымогательство, незаконное обращение с оружием, боеприпасами, приготовление к преступлению, покушение на преступление, кража...

Сложив воедино сроки, получится, что Кулев гипотетически заработал суммарно 68 лет отсидки (сейчас ему 39). Таких сроков у нас не дают, и по совокупности преступлений путем поглощения менее строгого наказания более строгим ему определили максимальную на сегодня кару — пожизненное лишение свободы с конфискацией имущества. Это его пятая ходка на зону. Из Верховного Суда вестей пока не слышно. Но будут.

Ходатайство о пересмотре приговора сообщнику Кулева, осужденному Володченко, отклонено как необоснованное.