ОБЛАДАТЕЛЬ ДВУХ ДИПЛОМОВ НЕ ДЕРЖАЛ В РУКАХ ГРИВНИ

Для Славика не существует утра или вечера. Встает, когда проснется, ложится, как управится по хозяйству. Старый будильник — один из остатков былой бытовой роскоши, давно остановился, а пожелтевший перекидной календарь сгорел в печке. Так и живет чудак-человек без привязки к часам и минутам. А день и месяц определить можно и самому — для выпускника Львовского политехнического это отнюдь не сложная, однако нужная задача. Религиозные праздники Славик строго соблюдает и по воскресеньям не работает — не положено. Вот Пасха, разве только, сложно высчитать, но и эта проблема решена. Друзья из Мшанецкого лесничества, что на Тернопольщине, подарили старому отшельнику радиоприемник на батарейках. Теперь он в курсе событий.

"ЭТО СТАРАЯ РЫБАЧКА СЫНА С ПУТИ СБИЛА"

Вот уже двадцать лет Вячеслав Рыбак живет бобылем на глухом хуторе в сотнях километров от людей. Когда-то он был женат, но об этом периоде вспоминает неохотно и лаконично. Правда, когда говорит о супруге, в тоне сквозит что-то вроде гордости: "Моя Оксана была медиком. Врачом-инфекционистом!" О том, когда между ними разлад произошел, собеседник молчит, только строго поглядывает из-под кустистых бровей: дескать, личная жизнь — тайна за семью печатями.

В селе Заложцы, где Славик раньше жил и работал в автошколе, люди говорят, что это старая Рыбачка сына и взбаламутила, с пути свела, семью разбила. Дескать, из-за ее капризного нрава 40-летнему образованному мужчине пришлось покинуть построенный дом и переселиться в глухомань: мать начала болеть, требовала постоянного ухода, а перебираться в благоустроенное село, где своя медицина была, не пожелала. Женщину якобы в селе не любили, и конфликт этот насчитывал много лет.

Началось все с того, что родители — зажиточные крестьяне — нарекли девушку необычным для тех времен именем Марина. Пока соседи своих девок к курам да козам пристраивали и женихов им присматривали, чтобы хозяйство в порядке держать, Рыбаки свою красавицу "баловали" — из последней шкуры лезли, чтоб единственная дочь получила хорошее образование. В итоге Марина свободно владела польским и немецким языками, знала математику, историю, литературу. Но при этом и тягу к работе на земле не утратила. С детских лет любила покопаться в огороде, доставала экзотические семена, пыталась сама скрещивать и выводить новые сорта растений. Это способствовало тому, что молодую и способную девушку взяли в имение польского господина Канделя садовником. Позже все знания и опыт по агрономии Марина передала своему сыну.

А еще старые люди рассказывают, что Рыбачка зимой и летом носила на голове темный платок, опущенный на самые глаза и завязанный на макушке, из-за чего сверху всегда торчали, будто рожки, два кончика. Народ в селе за словом в пазуху не лезет, вот и начали нею пугать детей, а злые языки окрестили Бабой Ягой.

"МОЙ ПРАДЕД ВОШЕЛ В УЧЕБНИК ИСТОРИИ"

— В Пасхальную субботу 1944-го забрали на войну отца, — рассказал Вячеслав. — Я его так никогда и не видел, он не вернулся с фронта. Знаю только, что звали его Сильвестром, и был он из семьи зажиточных крестьян, хозяин, короче, был, земли много имел. Вот и я так хочу, как он...

Что удивительно: человек, который два десятка лет живет одиноко в лесной чаще, разговаривает на чистейшем литературном языке, помнит все пережитое, неплохо ориентируется в происходящих событиях — крестьяне наведываются к отшельнику довольно часто, приносят старые газеты. Весной приходят за рассадой и семенами, которые у Славика "эксклюзивные", летом в его саду рвут вишню, яблоки, а то и коров приводят к красавцу-быку, которого Рыбак холит и лелеет, как родное дитятко. Хоть Славик и живет на отшибе, но у него все в хозяйстве "чистокровное", высокоурожайное. Кое-кто из местных считает, что Рыбак избрал себе такое искупление, верно, когда-то согрешил, да признаться не хочет. Вот и живет бирюком. Тем более, что в этих покрытых лесами краях таких затворников, говорят, несколько. Лесники поведали мне о некоем Мейзе, который из-за надела земли брата убил, а потом испугался тяжести совершенного, убежал и спрятался в чаще. Да так и остался жить в покинутом военном дзоте.

Мейза я не нашла, может, он всего лишь местная легенда. А чем больше разговаривала с Вячеславом, тем больше убеждалась в мысли, что этот тихий и скромный человек вряд ли мог кого-то обидеть.

— Семья моей мамы известна в истории, — после затянувшейся паузы вдруг говорит Рыбак. — Ее девичья фамилия Багрий. В Збаражском краеведческом музее, а она родом из тех мест, когда-то даже хранился рукав рубашки моего прадеда. Односельчане говорили, что он был степенным, крепким мужиком. И ярым революционером-ленинцем. Газету "Искра" — ту самую, про которую мы в школе учили, провозил через границу и бедным раздавал. В учебнике истории, помню, был помещен такой рисунок: стоит здоровенный дядька в вышитой сорочке, с обеих сторон его держат два австрийских полицая, а офицер ведет допрос. Так вот, дед мне рассказывал, что его отец умным был очень, получил образование, так что когда его в самом деле задержали, выждал время, отведенное для предварительного ареста, а потом говорит: "Господин офицер, доказательств у вас против меня нет, а по закону дольше задерживать меня вы не имеете права". Офицер понял, что прадед — человек в законах сведущий, и отпустил его.

"КТО ПЕРВЫМ ПРИДЕТ, ТОМУ И БУДЕТ"

Революционных убеждений Славикова прадеда в семье не разделяли, но вот любовь к земле передавали из поколения в поколение. У себя на хуторе Рыбак выращивает рассаду капусты и огурцов, сажает четыре коллекционных сорта картофеля, свои семена овощей и пшеницы. В бочке квасит овощи, а за садовыми плодами к нему идут со всех сел в округе — таких сочных и хрустящих яблок, как у Рыбака, ни на одном из рынков не сыщешь. Отшельник с двумя высшими образованиями — инженерным и философским — с раннего утра до темна убивается на своем участке земле. На вопрос: зачем так и кому добро свое оставить хочет, степенно отвечает:

— Кто первым придет, тому и будет. Христос говорил, что надо делиться, вот я и хочу, чтобы после меня людям много досталось.

Несмотря на оторванность от политико-экономических страстей, Рыбак об устройстве общества любит порассуждать.

— Килограмм соли не может стоить дороже, чем одно яйцо. А в стране, где нормальная экономика, свинина не может превышать стоимость говядины — так учил меня дед, так ведется в Европе.

Поразил меня нелюдим и знанием иностранных языков: легко, даже бровью не поведя, ответил, когда спросила его на немецком: кто он, где живет, сколько лет. Забегая наперед, отмечу, когда прощались, осмелился попросить привезти ему газеты, журналы, книги, в первую очередь на польском языке. Но тактично при этом добавил:

— Если, конечно, соберетесь ко мне в гости еще раз.

Я промолчала: хозяин прекрасно знал, что без проводника, которым служит местный лесник, до его затерянной в лесной чаще хатынки никто через лес не проберется.

На вопрос, не нужна ли ему одежда, обувь, Славик почесал грязный затылок и помотал головой:

— Да у меня и валенки есть, и сапоги, и шапка-ушанка. Нового мне не надо, а старую одежду латаю, даже сапоги научился ладить, — помолчал немного и добавил с долей смущения, — я уже не помню, в каком году мылся.

Но тут мой собеседник, похоже, немного лукавит. Хоть мы и застали отшельника врасплох, он встретил нас одетым в довольно чистую рубашку, без щетины на щеках, так сяк подстриженным. А неподалеку от колодца, под старой черешней, мы обнаружили ванну с водой.

"ДА Я ВСЕ УМЕЮ!"

Разговор затянулся, время шло к обеду, и хозяин засуетился. Вынес из дома и прямо на траве в саду постелил чистую тряпицу, положил на нее паляницу, квашеные огурцы, сало, лук и чеснок, стал угощать, извиняясь, что не приглашает в дом.

— Там у меня беспорядок, все не хватает времени не только сделать ремонт, а хотя бы все вещи по местам толком разложить.

Не сдержав любопытства, втайне от Рыбака я заглянула в окно избушки. И хотя сквозь грязное стекло было трудно что-то разглядеть, на столе увидела керосиновую лампу и стопку газет, сверху лежала книга в темной обложке — молитвенник.

Сели обедать. Отломила паляничку, а она белая, пушистая, ароматная!.. Спрашиваю: небось, из села привезли. Вячеслав хитро прищурился и прямо приосанился весь:

— Мой это хлеб! Да я вам что угодно приготовлю, вот только времени не хватает. В огороде надо постоянно то сапать, то жуков колорадских выбирать, то коровам, быку сено на зиму заготавливать, да и по мелочам работы полно. Вот я с вами баклуши бью, а у меня бык голодный стоит.

После долгих уговоров Вячеслав очень неохотно, но согласился показать свое "богатство": телегу сделал собственноручно, есть дедовские жернова, плуг, борона.

— Поле обрабатываю, сахар варю из свеклы. В этом году, правда, семена плохо взошли, да не беда — у меня еще старого сахара запас приличный, хватит на зиму. А вот зерно на жерновах уже не мелю: в прошлом году лесники помогли, отвезли в село и сдали на мельницу.

На вопрос, чем рассчитывается с людьми за помощь, пожимает плечами. А чем еще можно, как не продуктами? Консервацию и припасы Рыбак хранит в глубоком погребе. Тут и ведро смальца есть. Хоть свиней Славик уже не держит, но жира на пару лет ему хватит.

"ИСПОВЕДОВАТЬСЯ ИДУ К БУЗИНЕ"

Обладатель двух дипломов, Вячеслав Рыбак до сих пор не держал в руках гривни, не получает пенсии, хотя немало проработал в Залозецкой автошколе.

— У меня нет времени сходить в сельсовет, бумаги оформить, да и хозяйство не на кого оставить, чтобы сделать пенсию.

— Вас не тянет к людям? — спрашиваю отшельника.

— Да ж я их вижу иногда, когда из сел приходят. Друзья-лесники тоже не забывают, рассказывают все новости. Мне скучать некогда — за работой я не замечаю, как проходит день.

— Вячеслав, у вас на столе лежат религиозные книги, а сколько лет вы не ходили в церковь?

— Давно не ходил, об этом жалею. Но я читал в одной киевской газете, что не обязательно в церковь ходить на исповедь. Можно подойти к бузине, взять в руку ветвь и исповедаться ей. Там было написано, что это все равно, что к ксендзу сходить. Вот я так и дела. Бузина — сильное энергетическое дерево, — говорит дикарь-интеллигент и из-под лба внимательно смотрит меня: поверила или нет?

Даю понять, что поверила. Да и в чем такому божьему человеку каяться?