АНДРЕЯ СЛУЧАЙНО ОБЛИЛИ БЕНЗИНОМ, И КТО-ТО ЗАЧЕМ-ТО ЩЕЛКНУЛ ЗАЖИГАЛКОЙ

Сегодня о спасении обожженной девочки — Насти Овчар — без преувеличения знает весь мир. Но практически никому не ведома история 13-летнего мальчика, живущего в соседнем с Настиным селе. А его облили бензином и подожгли. Врачам пришлось пересаживать кожу почти на все тело, но она не приживается, а от образовавшихся пролежней почти сгнил тазобедренный сустав. Мальчишка может остаться без ног. Нужно срочное лечение, но платить за него семье нечем. "Спасите ноги моему сыну!" — умоляет несчастная мать.

ЕГО ХОРОНИЛИ ТРИЖДЫ

История семьи Бугаенко из поселка Двуречная Харьковской области до того ужасная, что невольно возникает инстинктивное желание закрыть уши и глаза, чтобы не слышать, не видеть всего этого ужаса. Ведь на долю Андрея Бугаенко-Китченко выпало слишком много горя — когда ему было 3 месяца, на мотоцикле разбился его отец, а за два последних года его самого уже трижды хоронили!

Два года назад мальчишки, среди которых Андрей был самым младшим, играли. Его нечаянно облили бензином, а один из ребят почему-то щелкнул зажигалкой. Что было потом, Андрею до сих пор снится в кошмарах. Его тело обгорело на 75%, целой оставалась разве что голова. Спас Андрея тогда двоюродный брат: вся компания от страха сразу же разбежалась, оставив товарища на произвол огня. Когда брат голыми руками потушил Андрея, тот каким-то образом заполз в дом на кровать и отключился. Очнулся, когда его разбудил врач. Это прибыла скорая помощь из райбольницы. Чтобы не причинять парню лишней боли — ведь каждое прикосновение было болезненным, медики хотели, чтобы он сам добрался до машины. Андрей смог войти, но выходить из "скорой" было трудно: ноги в коленях уже не разгибались, кожа стянулась, и ему пришлось на четвереньках ползти в больницу.

Люда, мать обгоревшего мальчика, рассказывает, что в тот день она с мужем поехала в Купянск смотреть дом для покупки: своего жилья у них нет. И тут им звонят врачи: с сыном случилось несчастье. Они бросились в больницу.

Оказалось, что в районе ничем мальчику помочь не могут. Была вызвана "скорая" из Харькова. Но после осмотра больного врачи... уехали, сказав, что не готовы везти столь тяжелого пациента. Тогда из Харькова вызвали реанимацию. Но и на этот раз медики отказывались брать обгоревшего мальчика. Рыдающая мать упала на колени, умоляла спасти сына. Они согласились взять ребенка, но с условием: если он по дороге умрет, мать возьмет такси и увезет его домой. Так и поехали — всю дорогу молились. Добрались благополучно — в такой ситуации это означало, что мальчик был жив.

Началось лечение. С тела Андрея снимали обгоревшую кожу и заменяли ее новой. Почти каждую неделю делали операцию. Собственной кожи мальчика не хватало, брали даже с его головы. Мамина не подошла, тогда стали пересаживать свиную. С горем пополам обугленные кожные покровы заменили, но возникла другая проблема. "Кинитрон" — единственная в харьковской "неотложке" специальная кровать для ожоговых больных — поломана. Андрей, почти не двигаясь, лежал на обычной кровати с сеткой, и через месяц у него появились пролежни, начал гнить сустав. Харьковские врачи решили отправить мальчика в Донецкий ожоговый центр, где имеется необходимая "воздушная" кровать. Но в Донецке в жизни несчастного ребенка добавилось еще больше боли.

"ЕСЛИ БЫ У ТЕБЯ БЫЛИ ДЕНЬГИ, Я БЫ К ТЕБЕ ЛУЧШЕ ОТНОСИЛСЯ"

— Я даже не знаю, как можно назвать того человека, который лечил моего сына, — говорит Люда. — Как он оскорблял Андрея, говорил, что, "если б у тебя были деньги, ты бы жил, и я к тебе бы лучше относился", а так, получается, мол, можешь умирать. И все деньги, которые мы собирали на дом, разошлись уже за полтора месяца нашего пребывания в больнице. В Харькове ему перевязки делали час-полтора, останавливались, если он говорил, что ему больно и просил подождать. А в Донецке повязки меняли быстро, за 20 минут, бинты сдирали по сухой коже. Сын так орал от боли, что с ума можно было сойти. Он так боятлся этих процедур, что просто, извините, укакивался, не доезжая до перевязочной. Врач тогда просто зверел.

У матеры начались нервные срывы, поднялась температура, стала гноиться рана на руке, с которой брали кожу на пробу. Условия пребывания в больнице стали невыносимыми.

— Я с температурой лежала на полу в общей палате, мне даже кровати не выделили. Нельзя было ни помыться, ни переодеться, не могла и сына помыть. Мы с ним даже вшей набрались в этой больнице. Врач говорил медсестрам, чтоб перевязали мне воспалившуюся руку, те просили подождать 5 минут и надолго куда-то пропадали.

— За Андреем Китченко (по отцу, его мать и младший брат имеют фамилии Бугаенко. — Авт.) в Харьков мы даже специально отсылали свой автомобиль, — сообщил нам Игорь Сперанский, лечащий врач Андрея в Донецком областном ожоговом центре института неотложной и восстановительной хирургии АМН Украины. — Денег у семьи никто не требовал, у нас его вообще лечили бесплатно. Сначала им обещал финансовую помощь какой-то народный депутат, но в результате все было за счет нашего центра. Привезли мы этого мальчика на носилках, а ушел от нас он на собственных ногах. У Андрея были пролежни на ягодицах, лопатках, пятках. Кроме того, на обоих тазобедренных суставах имелось нарушение костной ткани. Мы провели ему около 5-7 операций, закрыли все раны. Мы его подняли на ноги, выписали его только с мелкими ранами.

После трех месяцев пребывания в центре Андрея вернули в Харьков, что называется, на родину умирать. Он был до того истощенный, что, по словам матери, при его виде возникала мысль об узниках концлагерей. Пролежней так и не вылечили, а сустав стал еще хуже, чем был. Его привезли в инвалидной коляске. Уже мало кто верил, что он после этого выживет.

Поломанный "клинитрон" как-то починили и положили на него Андрея. На вновь образовавшиеся раны стали снова пересаживать кожу. Поправлялся пациент очень медленно, о будущем никто не заикался. Люда говорит, что палата превратилась в их дом с горшками и кастрюлями. Она сама ухаживала за сыном, сидела ночами возле кровати. Так прошло еще 4 месяца. Поскольку состояние Андрея более-менее стабилизировалось, лечащий врач Евгений Новохатний решил отправить его на несколько дней домой, отдохнуть от больничной обстановки.

ДЛЯ ВОДНЫХ ПРОЦЕДУР — ТАЗИК

— Врач отпустил нас как бы на каникулы, но с большим сомнением, что мы еще протянем, — говорит Люда.

Они "протянули", но назад в харьковскую "неотложку" не вернулись: денег не было даже на еду — восемь месяцев отдавали долги. Добавились еще и проблемы с жильем. Из одного (аварийного) общежития их переселили в другое. Но жить в одной комнате площадью в 16 кв. метров с тяжелобольным ребенком было очень тяжело. Мальчику нужен был свежий воздух. Он сидел в инвалидной коляске голышом, одевать нельзя — кожа должна зажить. Его только простынкой прикрывали.

— Андрею назначили ежедневные горячие ванны для укрепления кожи, но даже этого мы себе позволить не могли — негде. У нас был только тазик. И мы перебирались к бабушке в село, там хоть корыто побольше, где можно его купать.

Сейчас Люда с сыновьями Андреем и пятилетним Денисом, у которого порок сердца, живет в селе. Второй муж мотается по всей стране, чтобы заработать для семьи денег. Весной все они могут остаться без крыши над головой. Сельский домик записан на вторую внучку бабушки. Весной она выходит замуж, забирает бабушку к себе в Харьков, а дом собирается продать. Тогда семье Бугаенко и вовсе придется туго.

"ДОЖИТЬ ДО 18 ЛЕТ"

Но о крыше над головой они сейчас даже не думают, самым страшным для них будет возвращение Андрея в инвалидную коляску. Ведь недавно он начал ходить.

Пять месяцев упражнялся Андрей, цеплялся поначалу за батареи в доме, за коляску, потому что его все время оттягивало назад. Иногда пятилетний братик держал его за руку, помогал перемещаться. Как-то Люда заходит во двор, смотрит — сын сидит. Она подумала, что кто-то его вынес из дома на улицу. Когда Андрей сказал, что он сам вышеол — не поверила.

— Боже, я думала, что уже никогда не дождусь такого счастья, — плачет Люда. — Он сам зашел в дом, только на ступеньках ему было сложно подняться, и он руками поднимал ноги.

Сейчас Андрей ходит, но с трудом, хромает. Его правый тазобедренный сустав, по словам матери, совсем плох, его надо менять. Но врачи говорят, что такую операцию нужно делать, когда организм перестанет расти. То есть, Андрею нужно еще три года ждать, когда исполнится 18. Но мать боится, что он не дотянет.

— Лето было очень жаркое, сын потеет, кожа увлажняется и как бы расползается, открываются новые раны, язвы. А не дай Бог укусит комар, место укуса начинает гноиться. Ему бы помогли ванны: врачи назначили париться от 40 минут до полутора часов в день. А мы садим Андрея на стул в корыто и поливаем сверху водой.

Люда говорит, что в санаторий в Немирове для послеожогового лечения они не попали. А там лечилась их знакомая: девочка— на Ивана Купала упала на костер и обожгла всю нижнюю часть тела. Так, увезли ее на коляске, а вернулась она на своих ногах. Мать верит, что этот санаторий помог бы ее сыну укрепить здоровье и дождаться операции по замене сустава, но путевка ей не по карману: 2400 гривен взять неоткуда. Мать Люды умерла, у отца другая семья, родственники первого мужа и отца Андрея отказали в помощи, даже кровь не сдали.

Отчим очень хорошо относится к мальчику, все заработанные деньги тратит на его лечение. Но этого не хватает. А родственников у него тоже почти не осталось. Этой семье осталось только уповать на Бога.