"КТО ТАКОЙ ФИЛАТОВ? Я НЕ СТАЛ ЗНАМЕНИТЫМ НА ВЕСЬ МИР"

Снежным ноябрьским днем, несколько лет назад, я ждал Леонида Филатова у Театра на Таганке. Леонид Алексеевич подъехал точно в условленное время. Точность и обязательность вообще были одними из главных его черт. Он вышел из машины, с кем-то говорил. Я подошел.

— Здравствуйте, Леонид Алексеевич.

— Привет, садись в машину.

Выбросив окурок, Леонид Алексеевич и сам сел в машину, и тут же, закурив следующую сигарету, сказал: "Ну что, поедем на "Мосфильм" и там побеседуем. Но предупреждаю, времени будет очень мало. Оч-чень мало!"

Тогда шла работа над картиной "Свобода или смерть", которую спешили делать, но сначала "доброжелатели" ставили палки в колеса, а потом — болезнь... 26 октября — ровно два года, как не стало Филатова. А беседу с ним нашего корреспондента, вопреки дефициту времени, продлившуюся долго, предлагаем нашим читателям.

Леонид Филатов вообще спешил жить. Наша беседа началась еще в машине по пути на киностудию "А я живу, мосты, вокзалы, ипподромы промахивая так, что только свист в ушах!" — строки из его стихотворения. А в жизни он беспокоился и говорил: "Только бы хватило времени!"

— Леонид Алексеевич, допустим, вам встречается человек, который понятия не имеет, кто такой Леонид Филатов, и он спрашивает вас, кто же это такой. Что бы вы ему ответили?

— Вы знаете, кино, как способ клиширования собственного облика и доведения до сведения соотечественников, что есть такой Леонид Филатов, появилось довольно поздно в моей жизни. Мне уже было за тридцать, и я уже не был настолько самообольщен — понимал, что после меня жизнь не остановится. Придя в кино, я еще артачился, не собирался этим заниматься, потому что привык, имея горький опыт одной картины, очень настороженно относиться к кино. Я спокойно понимал, что есть артисты, которые обходятся без кино. И нашел примеры блистательных театральных артистов… Когда прошел поток писем после фильма "Экипаж", мне в писательство захотелось. Хотелось что-то ставить и сочинять, что-то делать на телевидении. И всем понемножечку, так сказать, я набаловал себя.

Поэтому кто такой Леонид Филатов? Да никто. У Беллы Ахмадулиной есть замечательные стихи, которые заканчиваются строкой "моей кончины тишину". И по существу, в общем, не случайно рано или поздно к человеку, в особенности когда он немножко начинает стареть, болеть и уставать, приходят простые христианские вещи: когда ты понимаешь, что ты не важен, что все в жизни кончается, что светская мишура, честолюбие, попытки добиться всенародной известности — это в воле Господа Бога, а не в твоей воле. Нужно делать то, что умеешь и любишь, а уж там как Бог даст.

Не скрою, известность радует, но, в общем, если завтра я, допустим, не буду никому известен, может быть, жизнь моя будет чуть тяжелее в бытовом отношении: что-то не куплю, не сяду в такси... Но это пустяки. На кусок хлеба я себе заработаю.

Сейчас время амбиций — и для политиков, и для артистов, — у многих ощущение какого-то превышения своей значимости во времени и в пространстве. И все хотят сейчас, немедленно перебраться в завтрашний день. И все заявляют о себе громко, уже не делом, а просто звуком: "Вот Я тут есть!" А это не так делается. Во-первых, "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется", а во-вторых, надо спокойнее к этому относиться. Спокойнее. Надо понимать, что до нас были люди о-го-го в этой стране, что были и Пушкин, и Блок, и Станиславский, и Мейерхольд, и Марецкая…

— У каждого времени были свои великие люди.

— Н-ну, не у каждого. Были времена и бедноватые.

— Просто когда живут Пушкины и Блоки, не все понимают, кто рядом с ними живет.

— Это вечный закон. К кому-то слава приходит при жизни, и человек за нее дорого платит. Другой всю жизнь живет в безвестности, например, как Булгаков: знали его определенные литературные круги, но вот самый главный его роман появился, видите, вон аж когда после смерти. Сколько лет прошло! И появился, оказывается, писатель Булгаков!.. И все остальное стало второстепенным, и все остальное стало как бы "при".

— Просто он, возможно, жил по своим особым меркам, ему была чужда конъюнктура, и в результате его произведения обогнали время.

— Конечно, есть люди чести. Другие предпочитают прижизненную известность, но известность — идеологически насажденную. Положим, был писатель Петр Павленко при Сталине, который тоже в свое время считался известным. Но где он теперь? Был Федор Панферов. И еще была масса писателей, которых просто никто не вспоминает, потому что это были "насажденные" писатели. Был Бубеннов со знаменитым романом "Белая береза", Семен Бабаевский, — по его роману даже кинокартину сняли "Кавалер Золотой Звезды", Василий Ажаев. Не помнят этих имен вполне естественно. Хотя среди них, наверно, были люди и даровитые, нельзя их мерить всех под одну гребенку, но вопрос в том, что все они жили в определенных условиях. Кто поталантливее, они как-то заинтересовывали... Так что, одни предпочитают вот такую славу. Но это эрзац, такая "слава" кончается буквально со смертью. Или с переменой режима. Другие живут немножечко иначе. Тоже, опять-таки, не из честолюбия. Я не знаю, как в одиночестве уговаривает себя хороший писатель. Просто думаю, что он живет рефлексиями порядочного человека, которые обгоняют даже разум. Он знает, что так — надо, а вот так — нельзя никогда. И, прежде чем он думает, он уже поступает уже правильно. Он еще прежде чем подумает, рефлекторно отказывается от низкопробного. Как ящерица, которая мгновенно отбрасывает хвост.

Вот так приличные люди и писатели себя и вели: как вел себя Платонов, который предпочел уйти на дно, как подводная лодка, и писал "в стол" в надежде, что где-нибудь, когда-нибудь… А может, даже и без таковой. Но чем-то он себя стимулировал, уговаривал, наверное, что кто-то прочтет? Он себя, наверное, как-то возбуждал для творчества.

Но я все-таки человек другой профессии, я артист, это профессия честолюбивая, в самом ее коде это заложено. Потому что если зал не отзывается мгновенно, это трагедия для артиста!

— Вы добились немалых успехов в профессии. А вот если бы вам в детстве рассказали, что жизнь сложится так, поверили бы?

— Видите ли, я же все-таки из провинции, а в провинции люди с совершенно другими претензиями. Когда я жил в маленьком городе Ашхабаде (я там не родился, я родился в России, но так оказалось, что родители увезли меня в Ашхабад), у меня была этакая отвага провинциала. Это даже отвагой не назовешь, это, скорее, неосведомленность, насколько велик мир. Поэтому я, собираясь ехать в Москву, ни секунды не сомневался, что поступлю. Правда, я собирался на режиссуру, но для этого нужно было иметь трудовой стаж и режиссерскую разработку, о чем я даже не подозревал.

Сказать о том, что я чего-то достиг — нет. Видите ли, когда живешь в провинции, все время хочется быть человеком мира. Сказать, что я добился этого? Нет. Но я мечтал быть знаменитым на весь мир. К сожалению, этого я тоже не добился. Хотя есть соотечественники наши, которые добились, и совершенно заслуженно. Ну, поснимался немного в кино, чего-то там за письменным столом поделал. Но опять же, повторяю, при наличии в России таких авторитетов мощных — и в моей прямой профессии, и особенно в писательстве — ну это даже смешно говорить, что я чего-то добился. Я, видимо, был достаточно ленив, легкомыслен, много времени тратил на чепуху, брался за миллион дел, иногда не доводя их до конца, и вот моя непоследовательность была отмщена мне судьбой…

Сказать, что я как бы вышел в люди? Ну да, но сейчас вон любой эстрадный "моська" тоже дает интервью. А как Вы относитесь к Вашей славе?" — спрашивают у него, и он отвечает, на полном серьезе. А что такое слава? В Швейцарии, в местечке Веве, где жил и похоронен Чарльз Спенсер Чаплин, на набережной Женевского озера стоит статуя в человеческий рост: усики, котелок, трость — стоит Чаплин, но нигде не написано, что это Чаплин, лишь написаны слова: "Величайшему гению человечества…" или что-то в этом роде, я уж наизусть не помню, "…который принес столько радости миру". Все! Вот слава! И его знает любой школьник, любое дитя! И он был знаменитей, чем Ленин!

Надо понимать, что есть Окуджава, которого знает вся страна, а есть ты — маленький Коля Тютькин или Лиза Пупкина. Ну, да, где-то спели пять песенок, кто-то вам аплодирует — ведь страна огромная, всегда найдется "покупатель"… Но говорить о славе… ты уж спроси знаменитость эту: "А что вы слышали о Блоке?" — он, поди, не вспомнит, кто это такой, он решит, что речь идет о блоке сигарет.

— Ведь есть изречение, что "настоящий композитор это тот человек, перед фамилией которого даже не нужно говорить, что он композитор".

— Да, это так же, как перед именем Артиста не нужно ставить никаких званий. У него уже есть Имя и Фамилия.

— Когда Александру Вертинскому оформляли Сталинскую премию, он попросил секретаршу заполнить необходимые документы. Она его спрашивает: "Вы народный артист?" — "Нет". — "Вы заслуженный артист?" — "Ах, душечка, — говорит Вертинский, — у меня, кроме мирового имени, ничего нет…"

— Вот это и есть Артист! У Петра Мартыновича Алейникова, самого знаменитого артиста в России, также никаких званий не было. И, как известно, еще долго размышляли, где его хоронить. И Борис Андреев, который был народным артистом СССР, спросил: "Где меня похоронят?" Начальство сказало: "Ну, вас-то на Новодевичьем, разумеется!" На что Андреев им сказал: "Так вот отдайте Петьке Алейникову мое место! А меня уж — где хотите!"

— Вот и Изабелла Юрьева — в девяносто с лишним лет получила звание народной.

— Ну, это сейчас уже смешно. Просто начальство продолжает играть в одни и те же игры. Потому что, с одной стороны, все понимают, что эти звания ни черта не означают. Что же теперь делать бедным народным Союза? Понижать звания до народных артистов России?! Нет Союза — что ж теперь делать?.. Или тогда уж нужно придумать иерархию "артист мира", или как? С другой стороны, и де Ниро, и Джек Николсон, и Мерил Стрипп — они же не имеют никаких званий. И Марчелло Мастроянни не сподобился получить звание!.. А у нас: любой артист — народный артист Российской Федерации!

Это все от нищеты: вместо того чтобы платить художникам, им дают "заслуженный", "народный" — этакие "феньки" правительственные. Обласкать немножко и опять вышвырнуть туда же, в твою же нору!

— Как вы считаете, важнее талант или большая работа?

— Конечно, какая-то предрасположенность, безусловно, должна быть, искра. Безусловно! Но искру ведь можно и загасить, а можно и раздуть до пламени. И есть люди, которые трудом выковывают себя. Хотя, как правило, такие люди не могут тронуть сердца. Они могут поразить профессиональным умением.

— А вам повезло с талантом?

— Ну, на этот вопрос ничего, кроме глупости, я ответить не могу! В любом случае скажу глупость. Скажу, что не повезло, — значит, ты кокетка. А почему же тогда ты, собственно, этим занимаешься всю жизнь? А если скажу: "Да, в общем, талантлив, как видишь!" — то буду просто вообще чумной!..

— Вас никогда не приглашали во власть?

— Да, но я всегда отказывался. Я как-то сказал одному высокому чиновнику: "У меня такое ощущение, что у каждого из вас за бугром стоит самолет. Уже наготове! Каждый день, когда ходишь по разным кабинетам, ощущение от вас именно такое. Вы потрафляете ворам, и вам наплевать на вырождающийся народ. Вы даже демагогию перестали тратить на это. Раньше вы хоть лапшу на уши вешали: "Великий народ! Во имя народа!" Значит, я начинаю действительно думать, что вы все уже присмотрели себе местечки. Значит, просто однажды правительство может бросить эту страну, а в стране может начаться война или что угодно, и тогда вы все улетите мгновенно с тайных аэродромов — кто в Аргентину, кто в Штаты."