"У МЕНЯ МНОГО КРЕДИТОРОВ, НО Я НИКОМУ НЕ ДОЛЖНА МОРАЛЬНО"

— Меня никуда не брали и я никому не подходила, — говорит о начале своей актерской карьеры известная российская актриса Ольга Волкова, тем не менее, сыгравшая во многих культовых фильмах. — В драмкружок меня привела туда Алиса Фрейндлих (мы учились в одной школе). Силком привела. Там преподавала Мария Александровна Призван-Соколова, народная артистка. Она играла еще, когда ей было 90 лет. И вот она вела драмкружок, куда меня привела Алиса. Это был педагог, с которым меня жизнь соединила. А ее муж меня по блату пристроил в школу-студию при ТЮЗе. Меня не брали никуда!

— Почему не брали?

— Я была невыразительна с точки зрения тогдашних требований. Не "подходила" я им. А потом уже много режиссеров было, и, наконец, я встретилась с Зиновием Карагодским, у которого была потрясающая школа. Если бы не он, вообще не стала бы актрисой. И вот он был моим гуру. Он поставил меня на ноги. А дальше было такое: встречаешь человека и от каждого что-то берешь. А их, режиссеров было человек двадцать, я подсчитала.

— Ольга Владимировна, кто оказал на вас наиболее сильное влияние?

— Мама. Я просто видела, как она живет. Мне было этого достаточно. Может, потому, что у меня хорошая ученическая память. Мало сказать, что мама была красивой женщиной. Она так трудно жила и так жестко вела себя "по жизни"! Я ненавижу это московское слово "по жизни". Но здесь буквально "по жизни", вела "по жизни". Она была для меня образцом, эталоном достоинства. Мама говорила: "Самое ужасное — это опускаться". Что бы со мной ни случалось, она говорила: "Приведи сначала себя в порядок. Потом начинай действовать. Никогда нельзя истерики закатывать". Она очень много мне дала традиций дома, которые полезны. Самыми главными у нас в семье были младший и старший. Все остальное — потом. Закон, по которому должна жить каждая семья.

— Часто мечтается в жизни?

— Я все время мечтаю, иначе сдохнуть можно!

— А часто мечты сбываются?

— Ну, вот, сбылась одна. Я мечтала о Москве много лет. Мечта сбылась. Самая крупная.

— И какой вы видите Москву?

— Москва по сравнению с Питером — это Лос-Анджелес. Я приехала, будто в страну магнатов, где средний москвич начинает ныть, что ему плохо живется, и почти все без исключения имеют дачи — я не знаю человека, у которого не было бы дачи, практически у всех есть машины — это все-таки признак достатка. Конечно, Москва очень дорогой город. Но здесь есть работа. И только ленивый умирает с голода. В провинции катастрофа в том, что нет работы. В Питере нет работы — хоть сдохни! А тут только не ленись, поворачивайся налево-направо.

— Тяжело зарабатывать деньги актерством?

— Печально, что надо зарабатывать деньги профессией. Актерский труд очень дешево стоит. И когда понимаешь, что из этого воздуха надо делать деньги и создавать материальную базу для своих детей и внуков, это очень утопическая идея.

— А как же иначе, если не профессией? Люди выбирают профессию, чтобы зарабатывать деньги...

— Нет, профессия должна быть очищена от денег, отдельно. Деньги надо зарабатывать как на Западе. Конечно, там платят другие деньги — снялся в кино и можешь год ничего не делать.

— Когда, по-вашему, может снова появиться интерес к литературе, поэзии?

— Видите, какой парадокс. В моей молодости, когда гулял КГБ, и контроль был, писали "в стол". А сейчас пишут "в стол" от равнодушных глаз. Но когда-нибудь этот ящик кто-то откроет — обомлеет, удивится. Другое дело, "жаль только жить в эту пору прекрасную, уж не придется ни мне, ни тебе". Но такова жизнь художников. Мы живем сегодняшним днем, нас забудут, мы — однодневки. А вот муж, художник, у него около ста полотен. Сейчас, может, это кому-то неинтересно, а потом это будет раритет. Кто-то схватится. У меня, хоть я представитель публичной профессии, есть пять или шесть человек, которым я верю и для которых я играю, а остальные... Ну, так... Но аплодируют. Для меня это не знак того, что очень здорово. У меня свой критерий по отношению к своим работам. И я не могу делать то, что я хочу. Может быть, я пучусь от содержания своей души, от богатств, которые не реализованы даже на две трети. Никто и не узнает никогда, что я могу сыграть. Ну и что делать? Я работаю в одну десятую своих возможностей. Но я смотрю налево-направо — кто-то вообще и этого не делает. Это жизнь, к сожалению. От меня ничего не останется. От кого-то останется живопись.

Скоро эта полоса закончится. Закончатся эти многосерийные детективы, эта кошмарная безвкусица, это чернуха, порнуха. Все это кончится, потому что люди пресытятся и захотят тонкого, духовного чего-то пожевать. Уже хотят! Уже эти так называемые новые русские посылают своих детей в Сорбонну учиться. Да замечательно! Дети приедут сюда образованными людьми. Я видела новую формацию молодых людей-купцов! Вы не представляете: парень в Ярославле, русский парень, занимается извозом вин из Италии. Шикарных вин! Делает рестораны-погребки. Издал на свои средства монографию о Ярославле. Какой красоты книга! Он рассказывал, и у него руки тряслись. Он переснял одну фотографию — тысячу долларов отдал, чтобы фотография вошла в книгу. Я смотрю на этих людей, я горжусь ими. Конечно, он уже пальцы не растопырит и цепь золотую не повесит. И вот таких ребят невероятно много сейчас встречаешь, тридцатилетних. Аж мурашки идут, когда рассказываю. Невероятно! Они не будут воровать на гнилом сукне, не будут возить гнилые куриные ножки. Уже другая формация, другой размах. У них появляется вкус к жизни, они приобретают чувство стиля. И они уже хотят другого искусства.

— А то, что сейчас в кино и по телевидению видят дети?

— Как кто-то из педагогов говорил, это их "страшилки". Это их возраст требует гноя, крови, ужасов. Так полна ужасами жизнь, что они адаптируются в этом ужасе таким образом. А что если рафинированного... вот вас, воспитанного, выпустить, где режут, где эти "обдолбанные" бритоголовые ребятки ходят, где происходит черт-те что? И у вас на глазах расстреливают человека? Как психика адаптировалась бы к этому? Никак! "Крышу" можно потерять. Наверное, что-то в этом есть. Я не против этого. Но при этом я ужасно страдаю, что моя внучка сидит, смотрит мультики и иногда подглядывает эти кошмарики, если я не успеваю выключить. Так же, как они сидят у компьютеров. Жуть какая-то! Для меня это кошмар: компьютерное общение, эти клубы, какой-то новый вид чего-то жуткого. И вместе с этим это новый виток развития общения. Интернет делает и огромные дела. Люди пишут стихи, сами издаются в Интернете. Как раньше по телефону люди перезванивались Москва—Питер: "Смотрел?" — "Нет!" — "Надо посмотреть!" Или: выставка потрясающая! Ходили в филармонию. Новый композитор, новый поэт. Теперь так же — Интернет. И это очень серьезный конкурент всем. Ну, кто сейчас газеты читает, извините? Газеты, которые себя дискредитировали, желтая пресса. Уровень журналистской культуры исчез как понятие. Языковая культура потеряна. Мне часто приходится общаться с журналистами: просто волосы дыбом встают! Тут заместитель главного редактора спрашивает: "Правда ли, что вы с Чулпан Хаматовой пользуетесь одним гардеробом?" Говорю: "Нет, у нас разные весовые категории, и у меня нет привычки лазить по шкафам Чулпан". И она это написала. Прямая речь: " ...и я по шкафам не лажу"!

— Сами сидите в интернете?

— Интернет я пока еще не могу до конца освоить. Надо много времени иметь. Я должна вести дом, заниматься кастрюлями и мыть горшки.

— Ольга Владимировна, за здоровьем следить удается?

— Не очень. Но стараюсь. Очень стараюсь. Гимнастику делаю, за собой очень слежу.

— А курите давно?

— Да, это мой единственный недостаток. Самый сильный. Нет, у меня их много, но... курю.

— А почему? Это успокоение нервов, или...

— Наверное! Бред абсолютный, но считается, что да. Хотя это ужасное качество!

— Что мешало вам в характере, в себе, удалось изжить?

— Думаю, что все наши недостатки остаются с нами, только если дисциплинировать себя, то что-то удается спрятать, а что-то нет. Я не верю, что человек может кардинально измениться. Вот, пожалуй, перестала опаздывать. Раньше всегда опаздывала. Мне всегда не хватало 10 минут. Теперь перестала. Может, смерть близка? Какая-то старость наступила...

— Да что ж вы о смерти-то?!

— Да уж пора.

— Да ну, ладно вам!.. Вы живете днем вчерашним, будущим или сегодняшним?

— Нет, в будущее я не заглядываю. Думаю о нем, ответственность несу. Но сегодняшний день так полон! Но и вчерашний не забываю. Особенно о своих стариках. Они были замечательные и всегда со мной. Поэтому у меня хорошие отношения с ушедшими из жизни людьми. У меня всегда было много кредиторов, всю жизнь, но я никому ничего не была должна морально. Я очень любила стариков и делала для них все, что могла. С большим удовольствием. Когда я заскучаю по ним — они всегда со мной рядышком. Так я чувствую.

— Что вы ждете от дня завтрашнего?

— Меня тревожит судьба моих внуков и детей. Хочу, чтобы у них все было благополучно. Мои мысли связаны только с семьей и домом, который для меня всегда с большой буквы — Дом. Для меня Дом очень много значит. У меня никогда не было своего загородного дома, чтобы там жить. С удовольствием жила бы в доме за чертой города, с хорошей библиотекой, и какую-нибудь маленькую козявку из внучат, чтобы рядом была.

— А как успокаиваете себя?

— Я слушаю музыку. Беру плеер и слушаю музыку. Я люблю классику и джаз. Люблю танцевать.


О СОБСТВЕННОМ УПОРСТВЕ
Ольга Волкова, актриса
Я, как баран, до последней точки дохожу потому, что пока я чего-то не пойму, я ничего не могу делать. Особенно в профессии. Да даже и в ситуациях жизненных. С одной стороны, это очень полезное качество, с другой — очень тяжелое, потому что незнание — это покой, а дойти до конца и узнать — это ужасно.


ДОСЬЕ
Родилась в 1939 году в Ленинграде, где выучилась в школе, а потом поступила в ТЮЗ. С 1970 года была актрисой Ленинградского театра комедии, а через шесть лет вошла в труппу Ленинградского Большого драматического театра имени М. Горького.
Сыграла более чем в 60 фильмах, среди которых — "Тихие омуты" Эльдара Рязанова, "Игра в модерн", "Сказ про Федота-Стрельца", "Жестокий романс", "Летучая мышь", Учитель пения", "В моей смерти прошу винить Клаву К.", "Вокзал для двоих", "Забытая мелодия для флейты", "Убить дракона", "Остров сокровищ".
Сын Иван — актер, бывший муж Чулпан Хаматовой. Участник проекта Вячеслава Полунина "Снежное шоу". Пишет музыку для кино и театральных постановок.