"ЗА КУЛИСАМИ Я СТРАЮСЬ НЕ БЫВАТЬ"

Ольга Остроумова — одна из самых загадочных женщин советского, а затем и российского кино — именно благодаря своей скромности. Ее нечасто встретишь на привычных для современного кинематографического закулисья раутах, в кино она осмотрительна, поэтому ей до сих пор удавалось избежать ошибок актрисы, попавшей "не туда". Она не морщится брезгливо, заслышав слово "сериал", — снимается в нем, и часто. Например, в "Бедной Насте", сейчас — в "Не родись красивой". Но и грает уверенных в себе, изящных и благородных женщин — с сильным характером и тонкой душой. Но несмотря на ее регулярное появление на экранах, она все же предпочитает театр, в любви к которому призналась газете "Сегодня".

— Ольга Михайловна, артист и гражданин — это разные ипостаси?

— Я с юности была убеждена, что одно дополняет другое, я все-таки уверена до сих пор, что нельзя быть подлецом и хорошим артистом. По крайней мере, в нашем — русском — театре. Может быть такое возможно в итальянском театре, где можно представляться и только, но в русском театре, театре переживаний — все видно!

— Русский театр — другой? Он лучше?

— Нет, вы поймите, я это сказала в больших-больших кавычках. Просто мне кажется, что русский менталитет, основанный на нашей земле и испокон века связанный с землей, с предками, он все равно очень связывает, соединяет личность и профессионализм.

— Поэзия нигде не имеет такого огромного значения, как в России. А театр российский как воздействует?

— Я думаю, он поражает всех. И именно в сердце. Про всех его поисках глубинных, поисках интеллектуальных русский театр настолько сердечен, что в конечном итоге его искусство поражает зрителя. Это происходит несколько секунд. А потом ты увлекаешься и понимаешь, что он выявляет суть. И ты вдруг открываешь для себя, например, Пушкина, которого десять раз читал, а по-настоящему прочитал только с помощью театра. И это действительно поражает в самое сердце, я думаю, во всех странах.

— Чем объясняется то, что пьесы, написанные 100, 200 и более лет назад, произведения Пушкина, Мольера, не устарели, не потеряли своей актуальности сейчас?

— Классика потому и классика, что она на все времена. Потому что люди всегда люди, потому что они не очень изменились. И не нужно задавать, не подумав, жуткий и банальный вопрос: "А куда деваются нравственные ценности?" — да никуда они не деваются! Вы понимаете? Никуда никогда они не денутся! Просто были люди, для которых было важно сберечь себя, сохранить основы, на которых они стоят и будут стоять. Уже ведь не раз говорилось о том, что, например, в лагерях были и "шестерки", но были и люди, которые не доносили на других. И ведь были! И никуда это не девается, и это было испокон веков, и вся классика построена на том, что один — предатель, а другой — нет. Один верен, а другой — нет. Поэтому нам классика и интересна! Да, были другие костюмы. Ну и что?! Ведь человек мало изменился. Пусть он даже как-то развивался — технически и так далее, но в сфере чувств все осталось по-прежнему. Хотелось бы, конечно, чтобы человечество стало тоньше, изысканней в отношении чувств. А впрочем, наверное, и не надо…

Классика всегда будет нужна. Я уже давно открыла для себя, что суть не в славе, не в популярности, даже не в том, чтобы хорошо или плохо сыграть очередную роль, а в том, чтобы просто заниматься этим делом, и за свою жизнь встать в ряд, в эту цепочку, которая из глубины веков составляет культуру, не оборвать ее и продолжить в следующие поколения.

— Интерес к театру сейчас, по вашим наблюдениям, не пошел на спад?

— Он не падает. К тому же в кризисные моменты театр да и вообще искусство всегда были нужны. А где еще найти опору?! Ведь мы все равно существуем за счет своего духовного мира! Сердечная мышца хорошо сокращается — это замечательно, но и так же замечательно наша душа должна жить. Но она должна же чем-то питаться — душа просит. Пусть даже мы не понимаем, чего мы хотим, тогда мы идем в театр.

— Театр и кино. Какие стороны вам в этих искусствах более близки?

— Я люблю театр, это мой дом. Когда я работаю в кино, то как бы ухожу из этого дома. Ухожу в путешествие, скажем так. И никогда не известно, каким будет это путешествие, и чем оно закончится. Так что, прежде всего в выборе для меня главное хороший материал и хорошая компания вокруг: актеры, которые талантливее меня, режиссер должен быть талантливее меня. Я не говорю, что сама очень уж талантлива, нет, просто мне надо, чтобы окружение было талантливее меня, тогда и я буду развиваться.

— Люди искусства зачастую обладают непростым характером. Всегда ли вам легко работать и общаться с коллегами, с партнерами?

— Подчас слышишь: "Вот, чем талантливее актер, тем с ним труднее!" Не знаю, далеко не всегда. Мне всегда казалось, что я очень легкий человек в работе. (смеется) А недавно при мне кто-то спросил: "А легкая Ольга Михайловна?" — и два разных режиссера, которые со мной работали, сказали: "О-о-о!.." (смеется) Понимаете? А я же не чувствую этот момент, потому что я как бы не специально сложная. Но, наверное, если я чего-то не понимаю, то разъяряюсь, раздражаюсь, и это, наверное, сложно для других. Но нельзя быть капризным просто ради каприза. Если один талант тянет одеяло на себя и говорит: "Я примадонна!" — это чушь, это к профессии не имеет никакого отношения, это безобразие, это противно, и работать с таким партнером не хочется! А если актер мучается, с ним тоже работать тяжело — он может с тобой иной раз даже не поздороваться и не заметить тебя, просто потому, что ему самому тяжело. Но вот это как раз можно понять и должно вытерпеть.

— Хороший ли театр дети должны видеть?

— Самый хороший! На мой взгляд, нет ограничений "это не для тебя" или "это тебе еще рано", "это ерунда". Человек, воспитанный на хорошем, плохое распознает сразу. А как же? Человеку нужно сразу поставить высокую планку, высокий уровень. А иначе как?

— А вы бы могли сказать, почему вам стал интересен театр?

— Наверное, это было что-то... не знаю... Вот интересный вопрос! А я сама не могу понять, почему я в театр пришла! Я в самодеятельности не участвовала, в школе мне не хотелось выходить на сцену. Мне никогда не хотелось — вот это я вам честно скажу! — выходить на сцену только ради того, чтобы быть в красивом платье. Это другая профессия — манекенщицы, например. Мне хотелось... (задумалась) что-то выразить, что есть в моей душе, что выливалось через край. Вот только это. Я вообще думаю, что наша профессия, моя актерская профессия в конечном итоге заключается в том, чтобы что-то понять про жизнь. Вот сегодня у меня спектакль — дай Бог, чтобы в нем хотя бы секунда была истинной! Чтобы понять ее. И это уже будет хорошо. А если у вас в эту секунду в зрительном зале что-то екнет, то это уже замечательно!

— Как случилось ваше первое соприкосновение с театром?

— Это было в городе Бугуруслане Оренбургской области, районный город небольшой, и там был районный театр. Можете себе представить, в маленьком городе — театр! Я не помню, какой шел спектакль, что-то полыхало на сцене, но я помню оч-чень красивый театр. Сейчас, по-моему, ни в одном районном городке уже нет театра. Помню, я сидела достаточно высоко, все это так красиво, и где-то там сцена, на которой — жизнь!

— А вокруг — жизни нет?

— А вы знаете, когда живешь — не замечаешь ее! Только когда ты видишь, что другой живет — плохо или очень хорошо, но в экстремальной ситуации какой-то — тогда ты понимаешь: "О! я плачу — значит, я живу!" А так, ну, живешь и живешь. А театр — это некая экстремальная ситуация. Вот выходит человек на подмостки: это уже экстремальная ситуация. А вот в жизни зачастую — поменьше бы событий, а в театре — побольше.

— Когда вы впервые попали за кулисы, не изменилось ли ваше впечатление о сцене, о театре?

— Это был волшебный мир! Я впервые попала за кулисы в оперном театре в Куйбышеве. Во время спектакля, помню, опять сидела где-то высоко и смотрела на сцену, она была внизу, и шел балет. И это все сверху — темнота, а на сцене — свет, свет, свет! Немыслимо красиво! А когда я зашла за кулисы, там пробегали балерины в пачках. И вот это шуршание пачек — ш-ш-ш! — шорох и задевание тебя! И пудры, и какие-то запахи, и столько этих пуантов... Это было волшебство! Хотя мне уже было достаточно много лет, ну, лет 12, я думаю. Но я отчетливо помню этот момент, когда я случайно, совершенно случайно попала за кулисы.

— А когда вы уже работали в театре, закулисная жизнь влияла на его восприятие?

— Вы знаете, у меня вообще среди артистов друзей мало. Не почему-то там, а потому, что я интуитивно почувствовала, что театр — на сцене, в момент спектакля или репетиции, а не за кулисами. Я это как-то поняла в младенческом профессиональном возрасте. И со сцены сразу уходила домой, я за кулисами не бы-ва-ла! И, в общем, стараюсь не бывать.

— Ваши друзья, которые не артисты, наверное, способствуют познанию жизни помимо театра?

— Да, для меня жизнь не замыкается только лишь на театре. У нашей семьи был друг, замечательнейший человек, я очень рада, что дети мои его знали, он бывший военный летчик. Я даже не могу определить, сколько человеческого он дал моим детям, ничего при этом как бы не давая! Понимаете? Это грандиозно! Есть у меня подруга-художник, благодаря которой я на живопись стала смотреть иначе. Раньше я уважала живопись, но не понимала ее. А потом я стала, ну, не то чтобы разбираться, но все-таки вникать.

— Театр был вашим единственным путем в выборе профессии или были еще варианты?

— Нет, почему-то только театр, сразу в театральное училище пошла. Правда, думала, что я буду делать, если не поступлю. Тогда я решила, что буду воспитательницей в детском саду. Для меня все равно это смыкается. Не то что зрительный зал для меня детский сад, нет, но этакая совмещающаяся доброжелательность, чтобы у нас было одно кровообращение. Так же и с детьми, мне кажется, должно быть.


КСТАТИ
Ольга Остроумова родилась 21 сентября 1947 года в Куйбышеве.
После школы поехала в Москву и поступила в ГИТИС, а через год ее уже пригласили в Московский ТЮЗ.
Первый фильм — "Доживем до понедельника" Станислава Ростоцкого.
В 1973-1983 годах играла в театре на Малой Бронной, а в 1983 перешла в театр имени Моссовета.
Актрису заметили после фильма "А зори здесь тихие...", потом были "Любовь земная", "Судьба" (за роль Марии Поливановой Ольга получила Золотую медаль имени Довженко (1978), а через год — Госпремию СССР).
Осторумова снималась у Эльдара Рязанова в "Гараже" и у молодого режиссера Николая Лебедева (сейчас он занят работой над фантастикой "Волкодав") "Змеиный источник" — с партнером Евгением Мироновым. Последние пару лет она снимается в многосерийных телефильмах — "Бедной Насте" и "Не родись красивой".
Муж — Валентин Гафт.