"КОГДА ГРАБИТЬ СТАЛО НЕЧЕГО, ДВОРЕЦ ПРИКАЗАЛИ ОХРАНЯТЬ

Двадцать шесть лет тому назад, вечером 27 декабря 1979 года, две группы специального назначения КГБ СССР при поддержке спецбатальона ГРУ и так называемого "мусульманского батальйона", в которых входили узбеки, таджики и туркмены, одетые в форму правительственных войск Афгана, пошли на штурм дворца Таджибек в Кабуле, где находилась резиденция президента Афганистана Хафизуллы Амина. Советский спецназ численность в 36 человек за трое суток боя уничтожил более 200 афганских коллег, потеряв при этом только командира и двух офицеров. Как ни парадоксально, но убивать пришлось фактически "своих", ведь большая часть афганских командиров прошли подготовку в военных вузах Рязани, Одессы, Киева. Стратеги и исполнители этой беспрецедентной операции тогда не предполагали, что развяжут изнурительную войну, которая затянется на девять с лишним лет и унесет жизни 16 тысяч граждан СССР, в том числе 3,5 тысяч украинцев, и около 2 миллионов афганских граждан. Автор материала, известный читателям "Сегодня" по "Дневникам военного кинооператора", служил в Афганистане в 1987 — 1988 годах. Побывал автор там и в этом году, имея возможность сравнить времена, а затем встретился с первым командующим 40-й отдельной армии генералом Борисом Ткачом.

"А ЧТО Я ТАМ ЗАБЫЛ?"

Для меня Кабул и Баграм сегодня трудноузнаваемы. Изуродованы минометными рытвинами афганские шоссейки — когда-то безукоризненно ровные и блестящие. Здания разрушены или полностью, или частично, стены иссечены пулями. В развалинах дворцы Таджибек и Дарламан, которые я помню в былой красе. Покрыта руинами и территория бывшего советского посольства. Сейчас здесь обитают афганские бомжи вместе со скотом. "Украшением" уличных обочин стали прутики с зелеными треугольниками-флажками — надмогильные исламские памятниками. Их стало невероятно много.

Вернувшись в Киев, спешу рассказать о поездке старому знакомому по ветерано-афганским "тусовкам" Борису Ивановичу Ткачу, который был первым командующим советскими войсками в Афгане. Он, в свою очередь, делится воспоминаниями:

— Февральский телефонный звонок из Москвы застал меня на командном пункте полигона под Ровно. Звонили из Главного управления кадров МО СССР: "Борис Иванович, вам надлежит прибыть в Москву — отправляем в Афганистан!" Ограниченный контингент советских войск находился в ДРА уже полтора месяца. Приказ есть приказ, но я не удержался от фразы: "А что я там забыл?" Ответ был в том же духе: "А вы приезжайте, и мы расскажем, что забыли". Через трое суток я уже был в Кабуле, приняв должность первого заместителя командующего контингента, а немного позже, когда была сформирована 40-я отдельная армия, стал ее командующим. Сначала (после переворота) все шло мирно. Еще с ленинских времен королем Афганистана было приказано: с "шурави" — так называли советских — волос не должен упасть. Но начавшаяся внутрипартийная усобица поломала эту догму. С 23 февраля 1980 года началась война.

СВЕРХЗВУКОВЫЕ МИГи ПРОШЛИ НАД ТОЛПАМИ

— Тогда в Кабуле оппозиция к правительству Бабрака Кармаля организовала путч, во время которого погиб советский офицер из патруля, — вспоминает Борис Ткач. — Потом начались вооруженные нападения на автоколонны как с мирными, так и военными грузами, пришлось на стрельбу отвечать стрельбой. Правительственные войска Афганистана были укомплектованы обученными в Союзе офицерами, вооружены и оснащены всем советским: от пистолетов до самолетов. Но их тоже раздирали внутриполитические противоречия. Два крыла Народно-демократической партии Хальк и Парчам не могли прийти к согласию с первых дней Апрельской революции 1978 года. В эти "разборы" была втянута и армия. Боевые операции против мятежников, большая часть которых готовились в лагерях Пакистана, Ирана, Китая, проводила афганская армия, не без нашего, конечно, участия. Постепенно процент участия наших войск увеличивался, афганских — уменьшался. О какой дисциплине могла идти речь, если в полку половина офицеров была предана одному крылу партии, половина — другому. Бывало, формируем полк или батальон из местных, вооружаем, учим, одеваем-обуваем, а за день до присяги большая часть дезертирует в ряды душманов вместе с оружием.

— Как погасили февральский мятеж?

— Не мы его гасили. Сами афганцы. Сверхзвуковые МиГи прошли над толпами народа в Кабуле на предельно низкой высоте, преодолевая звуковой барьер. Слуховой эффект был сродни разрывам многотонных бомб. Оглушенные люди спешно покинули улицы. Официально автором такой методики стал тогдашний министр обороны Афганистана Кадыр, хотя все считали, что без подсказки наших военных советников не обошлось.

— Что было самым трудным для вас?

— Человеческие потери. Мы даже вынуждены были создать специальную ритуально-санитарную службу — не было дня, чтобы не приходилось готовить цинковые гробы. Мало того, что парни гибли во время боевых действий, так еще и смертей по глупости хватало! Например, в курилке один солдат рассказывает другим, как при его службе в Союзе застрелился караульный. Слушатели не поверили, и парень устроил демонстрацию: пристроил к спине автомат, оперся на него, случайно задел спусковой крючок и — все... Как родителям это объяснить, что написать в похоронке?

— Почему в курилке с оружием?

— Так война ведь! Все сто тысяч человек ограниченного контингента были оружием — и в наряде на кухне, и в автопарке. Даже в туалет ходили со "стволами"... И когда спать ложились, пистолет или автомат клали под подушку. Я сам, хоть и имел охранников, круглосуточно пистолет из заднего кармана брюк не вынимал. Даже в кабинете.

КОМУ ВОЙНА, КОМУ...

— Про боевые потери я и не говорю, — продолжает Борис Иванович. — Гибли в колонне, на минах, при обстреле военных городков. Совсем худо стало, когда у душманов появились переносные зенитные комплексы типа американских "Стингеров" и британских "Блоу пайп". До этого наиболее безопасным военным транспортом были самолеты и вертолеты, а теперь их стали сбивать чаще. В Кундузе, помню, случай нелепый был: в День Военно-воздушных сил погиб вместе с товарищем летчик-ас Герой Советского Союза Вячеслав Гайнутдинов. Они ремонтировали двигатель вертолета, взлетели, чтобы сделать проверочный круг над аэродромом, и были сбиты из ПЗРК. А вечером ребята свой праздник хотели отмечать...

— Не было ли у вас ощущения, что происходит что-то ненормальное, что "не тем" мы там занимаемся?

— Тогда еще не было. Понимание того, что мы оказываем помощь народу вопреки воле самого народа, пришло позже. Мы ведь как понимали: защищаем южные рубежи Родины, и верили, что нас попросили об этом. А если бы не мы, то пришли бы американцы. Время было такое: состязание двух систем, идеология... Афганистан, помимо всего являлся "лакомым кусочком". Это ведь прямой выход к Персидскому заливу!

Вместе с Борисом Ткачом мы рассматриваем фотографии, которые я привез из Афганистана сегодняшнего. Его так же, как и меня, шокировали руины Таджибека и Дарламана. Я бывал в них, когда в одном располагался штаб 40-й армии, а в другом — минобороны Афганистана. Интересуюсь у генерала: как получилось, что его штаб занял дворец свергнутого Амина?

— Это была не наша инициатива. После штурма дворца штаб советского контингента, который потом преобразовался в 40-ю армию, размещался под горой, на которой стоит дворец Таджибек. Рядом начали дислоцироваться вспомогательные подразделения, состоящие в основном из "резервистов" (те, кого призывают из запаса, иначе — "партизаны". — Авт.). Они быстренько сориентировались и начали растаскивать все, что "плохо лежало". А "плохо лежало" все! В считанные дни были украдены золотые ручки дверей, серебряные люстры, персидские ковры, выковыряны из стен бриллианты и знаменитые афганские лазуриты. Оставшееся от нашествия наших военных растащило местное население. И только когда грабить уже было нечего, поступила команда: взять дворец под охрану. Мародерство осталось безнаказанным. Резервистов заменили солдатами-срочниками, но таможни тогда еще не было — вези, что хочешь. Кому война, кому — мать родна. Сам дворец потом подвосстановили руками наших бойцов, но по советскому образцу.

КАМНИ ИЗ ДВОРЦА

После вывода советских войск помогавшие им афганцы были оставлены на произвол судьбы. Я думаю, что это сознательное предательство. Ведь был же опыт американцев, которые увели с собой из Вьетнама практически всех своих помощников и сочувствующих, дабы уберечь от репрессий. В Афганистане они начались сразу же, как к власти пришел Талибан. Был повешен сменивший Бабрака Кармаля просоветский президент Наджибулла, массовые показательные казни стали нормой жизни, гражданская война продолжалась. Потом пришли американцы и стали воевать с талибами... Могилы, голод, нищета, разруха — таков результат интернациональной миссии, начатой 27 декабря 1979 года. Единственное, чем мы могли одарить этот народ — это русскими военными командами и матами, которые укоренились в местных диалектах.

На небольшом базарчике возле кабульского аэропорта торговец предложил мне два браслета. В грубую серебряную оправу вставлены знаменитые на весь мир афганские лазуриты — прозрачные, светящиеся изнутри таинственным синим светом. Самоцветы явно обработаны искусными ювелирами и смотрятся в топорно выделанном металле неестественно. Мешая подзабытый язык дари с английским и русским спрашиваю: откуда камни? И не верю своим ушам: "Таджибек! Амин-palase... Твою мать!"