"ИЗ-ЗА ЦЕНЗУРЫ РАЙКИН ПОЛУЧИЛ ПЕРВЫЙ ИНФАРКТ"

Искусство настоящего классического конферанса постепенно уходит все дальше в прошлый и позапрошлый век. Один из последних и знаменитых конферансье, уже 9 лет как ушедший, советский артист, объездивший с концертами весь мир — Борис Брунов.

Сейчас стали забывать, что конферансье это не тот, кто объявляет "Кушать подано!" — ну в смысле, на сцене — Филипп Киркоров. Конферансье — артист, изысканный аперитив. Он куплетист, певец, юморист, психолог и просто мудрый человек Он мастер экспромта — и никакой "фанеры" такие люди не терпят. Брунов первым приветствовал на сцене Юрия Гагарина и побил рекорды по гастролям за границей — более 70 стран. В СССР его называли "гением общения". Он удачно выплывал при политических штормах, а в последние свои годы даже пошел в политику к Ельцину, чтобы удержать на волнах свой Театр эстрады, в котором 15 лет был худруком.

На днях российское телевидение показало документальный фильм "Конферансье на все времена". За девять лет после смерти Брунова на эстрадной сцене так и не появился настоящий "тамада" — некоторые попытки пытаются предпринять лучшие из КВН-щиков, но им пока далеко до всесоюзной славы Брунова.

"Голубой Огонек" встречался с Борисом Бруновым незадолго до его 70-летия. Беседу с "конферансье на все времена" предлагаем вам сегодня.

— Борис Сергеевич, вы постоянно находитесь среди талантливых, порой даже великих людей. В детстве вам мечталось об этом?

— Вы знаете, в чем дело, сейчас можно только вспоминать о детских годах. Вот вы видите портреты на стенах моего кабинета. Вот Аркадий Райкин — он не был конкретно моим педагогом, но я учился у него. Вот портреты Шульженко, вот — Миронова, вот — мой друг, Гердт.

Ну, сейчас уже 70 лет — о чем говорить? Уже та, главная жизнь — прошла. Единственное, о чем я жалею до сих пор, что я никогда не собирал ни фотокарточки, ни автографы. А ведь с кем я только не встречался! Артисты цирка, эстрады, государственные деятели. Вот вы видите, я на портрете с Гагариным, с Аленом Делоном — это случайный портрет, вот — я дружил и дружу — с Ростроповичем. А Ростропович, кстати, мне когда-то аккомпанировал! В одной поездке. Куплеты! Так случилось. А он уже был РОСТРОПОВИЧЕМ! Это уже во время его приездов из Америки. Вот на карточке написано: "Дорогому Боре от old (от старого) аккомпаниатора Славы!" Вот Никулин, Кобзон.

А о детстве можно вспоминать только как о радостных днях. Конечно, мои родители не были знаменитейшими артистами и я не пользовался никакими такими благами, мы все время ездили из города в город — машины, тяжелые переезды, не было гостиниц, частные квартиры, и до войны была беда, и плохо с едой. Так что, я не могу сказать: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство". Хотя детство — оно все равно счастливое.

— Ваши мечты полностью осуществились?

— Конечно, в какой-то мере осуществились. Учитывая то, что я смог сделать, — грех сетовать на то, что чего-то не добился. Доцент ГИТИСа, до сих пор (мне не удобно про себя говорить) вроде хожу в популярных артистах, Художественный руководитель Московского Театра эстрады, народный артист России, заслуженный артист Киргизии, Каракалпакии и Бурятии, хотя никогда ни в каких конкурсах не участвовал. Плюс ко всему — ну, уж хвастаться так хвастаться — помимо боевых наград я еще награжден Орденом Трудового Красного Знамени и Орденом "Знак Почета". Сейчас это вроде не имеет значения, а раньше это было очень важно. А потом, самая главная для меня награда — я почти что со всеми теперешними молодыми артистами эстрады дружен и с артистами той, золотой, эстрады тоже дружен. И у меня никогда не было с ними никаких распрей, и поэтому, думаю, что и они обо мне хорошего мнения. Я компромиссный человек.

Я не хочу плохо говорить о театре, но хочу вам сказать, что на эстраде все-таки меньше вот этих завистливых скандалов театральных. И я вам скажу почему. Потому что на эстраду выходит артист сам по себе, он не зависит от партнера, от режиссера, у него есть номер, есть талант — он выходит на десять минут на сцену и это доказывает. В театре он зависит от пьесы, от роли, а на эстраде — каждый сам себе театр. Если, конечно, хороший артист.

— Вольготно без цензуры живется?

— В прошлое время была очень жесткая цензура. Вот в этом самом кабинете просто рухнул от бесконечных замечаний блистательный режиссер Александр Конников. Вот где мы с вами сейчас находимся, он просто упал! Упал, после чего двенадцать лет пролежал в параличе. Это его доконала та структура понуканий плюс просто влезали грязными сапогами в творчество. Райкин здесь получил первый инфаркт. У него была программа замечательная! Но тогдашнее руководство прицепилось: то — снять, это — убрать. Он очень нервничал, и первый инфаркт у него случился здесь, в Московском Театре эстрады. Сейчас, к счастью, нет цензуры, но должна быть самоцензура. Я, например, категорически против, когда с экрана телевидения, со сцены, по радио говорят непристойные слова или показывают практически порно.

Я недавно был в Америке — там 70 каналов кабельного телевидения. И есть канал, который показывает "Playboy". Но это показывают только на этом канале и трижды предупреждают родителей, чтобы детей в это время в комнату не пускали. Я не ханжа, но пошлость и вульгарность ни в одной стране мира не приветствуются!

Ну, я, видимо, старой закалки, но также не признаю артистов, которые выходят на сцену в рваных костюмах и нечищенных башмаках. Вот я могу привести вам пример. Когда приезжал Ив Монтан — тогда это была сенсация! — он выходил на сцену как бы в рабочем костюме, в комбинезоне. Но это был комбинезон концертный! Понимаете? Это не был замасленный комбинезон рабочего человека. На нашей нынешней эстраде красиво одеты Киркоров, Маликов, Пресняков. Я понимаю, когда рваные джинсы — образ для песни, для спектакля. Тогда и в трусах можно выйти. Но если лирическая песня о любви? Знаете, когда к нам впервые приезжали иностранцы, они и "подарили" нам длинные волосы. Это, в общем, красиво, но когда они вымыты, причесаны и уложены феном. А не то что долго не мылся — и побежал на сцену.

— Какой Борис Брунов в повседневной жизни?

— Мне о себе трудно говорить, но я оптимист, люблю компании, люблю веселье, застолье, я бываю на всех вечерах, смотрю все премьеры кино, театра, концертные премьеры. Я жизнелюбивый человек!

— Многие талантливые люди покидают свою страну. Что вы думаете по этому поводу?

— Я уже сказал, что весь мир объездил, но ведь я не знаменитый пианист, не знаменитый оперный певец, я всегда получал, как и все советские люди — или мизерный гонорар, или суточные, и даже при наличии прекрасных рецензий у меня никогда и мысли не было остаться в другой стране. Я слишком привязан к этой земле. И, конечно, я вам должен сказать, что когда я встречаюсь со своими коллегами, артистами эстрады, например, в Нью-Йорке, — по нашим меркам, живут они хорошо: квартира, машина, еда. Все хорошо, но практически никто из них там не прозвучал как артист. А они уехали относительно молодыми! Чтобы быть артистом эстрады в какой-то стране, нужно родиться именно в той стране. Я встречал наших коллег в Австралии, в Америке. Говорю вам, что у артиста, особенно связанного со словом, публика — только здесь.

Жванецкий выступал в Израиле для наших эмигрантов. У него был бешеный успех! Огромный успех там был у Хазанова, успех у всех наших артистов, но — для нашей публики. Я был в Нью-Йорке, в роскошном ресторане, который называется "Распутин", там полтора часа пел Валерий Леонтьев — бешеный успех!

— У вас есть чувство отпущенного вам времени?

— Я настолько не думаю об этом! Вот приведу вам такой пример. Когда Марку Твену было 75 лет, он устроил у себя роскошный банкет. Взяв слово, он поприветствовал гостей и сказал: "Значит так, мне всю жизнь говорили, чтобы я не пил, не курил, не злоупотреблял ухаживаниями за женщинами, чтобы больше бывал на воздухе, занимался спортом. Я делал все наоборот — и вот мне 75!" А мне 70!

— Борис Сергеевич, если бы вы стали всесильным, что бы сделали?

— Собрал бы команду умнее себя, и чтобы эти умные, деловые люди вместе, без всяких распрей, не выясняя, кто главнее, сделали хоть что-либо, чтобы мы легче жили. А я бы со стороны только радовался, и все были бы довольны!


ВОСПОМИНАНИЯ
Евгений Петросян, артист
Как-то, после концерта, шел банкет в честь артистов. Открывал банкет, как всегда, Борис Брунов. Через некоторое время взял слово Иосиф Кобзон, чтобы выразить благодарность мэру города за гостеприимство. Иосифу Давыдовичу очень не понравилось то, что Брунов, пока он говорил, беседовал со своим соседом по столу — каким-то чиновником.
— Борис Сергеевич, когда вы выступали, я же вам не мешал. Почему же вы это делаете? — с обидой обратился к Брунову Кобзон.
— Извини, Иосиф, я не мог молчать. Мой сосед спросил меня: "Кто это выступает?" Я вынужден был ответить.
Александр Панкратов-Черный, актер
Мой сын в цирковом училище два года проучился. Юрий Владимирович Никулин и Брунов Борис Сергеевич все время его подталкивали в цирк идти. Мой сын с детских лет всех "комиковал", того же Юрия Владимировича. А потом — бах, умирает Юрий Владимирович, Борис Сергеевич следом через пять дней уходит. И вот какой-то психологический переворот произошел в душе сына, он очень переживал эти две кончины. Тогда и поступил в цирковое.


КОГО ВЫТАЩИЛ НА СЦЕНУ
Экзамены у Клары Новиковой и Геннадия Хазанова на конкурсе артистов эстрады в 1974 году принимало жюри во главе с Борисом Бруновым. Новикова выступила с этюдом о молоденькой и бедной кассирше, чьи мечты о принцах и Рио прерываются окриками покупателей. Номер получил первое место, как и выступление молодого Хазанова.
Матвея Ганапольского Брунов приметил в 80-х. Матвей тогда только поставил — кстати, в Киеве — мюзикл "Али-Баба и 40 песен персидского базара". Со спектаклем он оправился в Москву и сразу понравился Брунову. Тот предложил Матвею остаться в Москве в Театре эстрады.
С Максимом Галкиным Брунов познакомился на одном из концертов — его удивили способности Максима перевоплощаться в совершенно разных людей, и он пригласил Галкина в свой Театр Эстрады.


БАЙКА
В 1975 году Борис Брунов отправился в тур по Англии, Франции и Голландии. Когда вернулся, повстречался с Аркадием Райкиным. Красочно описав жизнь заграничную, рассказ закончил словами: "Но лучше Вас там никого нет!" В то время Райкина не выпускали из Союза. Артист, смерив взглядом эйфорически настроенного Брунова, желчно сказал: "Так вы говорите, лучше меня там никого нет, а за границу почему-то ездите вы, а не я!"
В начале 90-х поэт и композитор Александр Новиков выступал на сцене Театра эстрады. Он никогда не цурался крепкого словца — из песен слов не выкинешь все-таки. И вот к нему в гримерку за несколько минут до выступления вошел Брунов с просьбой не петь одну песню, в которой есть нецензурщина — мол, в первых рядах VIPы из Политбюро сидят, и им это вряд ли понравится. Тем не менее, Новиков таки спел эту песню. После концерта к нему подошел Брунов и сказал: "Ты знаешь, а это совсем не так страшно оказалось".
Однажды Брунова пригласили на похороны приятеля его приятеля — под финал прощания он должен был сказать что-то трогательное. Приехал на прощание Брунов голодный и заметил на подоконнике банку с огурцами. Решив, что съесть огурчик до своего выступления он успеет, Брунов запустил руку в банку, а назад вытащить не смог. Так и произносил речь, пряча банку за спиной.
Говорят, он всегда мог посоветовать, что одеть к концерту, и не стеснялся сказать артисту: "Слушай, а тебе не кажется, что эта рубашка тебе не идет?"
Брунов ввел моду на сигары и даже "подсадил" на них некоторых артистов. Из-за этой его привычки бросил курить сигары Петросян, решив, что все подумают, что он подражает Брунову.