"НЕ ХОЧУ КЛАНЯТЬСЯ СУМАСШЕДШИМ"

Казалось бы, чего мы еще не знаем об Антоне Макаренко, известнейшем педагоге-практике, который работал в Украине в 20—30 годах прошлого столетия? Основатель и руководитель колоний для беспризорников. Автор "Педагогической поэмы", которая со временем стала мировым бестселлером (в США, Англии ее назвали "Путевкой в жизнь", книга переиздается до сих пор). Но совсем недавно стали известны факты биографии педагога, которые долгие годы скрывал и сам Антон Семенович, и те, кто творил его образ после смерти. В советской литературе никогда и нигде не упоминалось, что у Антона Макаренко был младший брат Виталий, офицер белой гвардии, который после революции эмигрировал за границу.

Мало кому известно, что Макаренко — человек, с которого, по сути, начиналась советская педагогика, в душе отказывался принимать большевиков. Он никогда не был членом партии, хотя занимал руководящие посты. А его система воспитания похожа скорее на дореволюционную, чем советскую. По словам брата Виталия, "его колония представлялась гибридом небольшого помещичьего хозяйства и кадетского корпуса". Действительно, правой рукой Макаренко был воспитатель Владимир Весич — бывший царский офицер. Сельскохозяйственное дело прекрасно поставил агроном Николай Эдуардович Фере, тоже из бывших.

ДЕЛО СВОЕЙ ЖИЗНИ АНТОН НАЧИНАЛ С БРАТОМ

Октябрь 1917 года породил невиданное доселе явление — детскую беспризорность. Крупская называла это издержкой революции, а тем временем почти семь миллионов ребят умирали от голода, холода, тифа. Малолетних правонарушителей и бродяжек отлавливали по вокзалам, снимали с поездов, отдавали в колонии и детские дома, которые так и назывались: "для морально-дефективных детей".

В начале 20-х годов под Полтавой был создан детский дом, где заведующим назначили 32-летнего учителя Антона Макаренко. Прибыв на место, Макаренко вначале растерялся. Его встречали не маленькие дети, а подростки, которые уже успели побывать в вооруженных бандах. Они специально занижали себе возраст, чтобы не попадать под расстрельную статью за бандитизм.

Макаренко пришлось проявить немало мужества, чтобы привлечь на свою сторону этих ребят. Дни напролет он проводил за чтением педагогической литературы, пока не признал ее "вековечным шарлатанством". Пришлось вспомнить совместный с братом Виталием педагогический опыт. В прежние времена Макаренко заведовал в небольшом городке под Кременчугом начальным железнодорожным училищем. В этом же учебном заведении трудился и его младший брат, успевший повоевать на фронте во время первой мировой войны (несколько ранений, чин поручика и орден Св. Владимира IV степени). Виталий преподавал физкультуру, рисование и математику. Вчерашний офицер, еще донашивавший военный мундир, покорил сердца ребятишек рассказами о сражениях и подвигах. А вскоре по собственной инициативе ввел в занятия военные элементы — строевую подготовку и маршировку.

Военный опыт брата Виталия в колонии Антона оказался кстати. Со временем перед ребятами предстал не воспитатель, а — командир. И командовал он на свой макаренковский манер. Сущность своего педагогического опыта Антон Семенович определял принципом "как можно больше требования к человеку и как можно больше уважения к нему". Макаренко старался "проектировать лучшее в человеке", стремился видеть в личности воспитанника прежде всего положительные качества, задатки и силы. Вскоре детский дом для "дефективных" переименовали в трудовую колонию имени Горького.

Тем временем Виталий был вынужден покинуть родину. Он думал, что оставляет семью ненадолго. Оказалось, навсегда. Его дочь Олимпиаду воспитал брат Антон.

— Я являюсь близкой родственницей Антона Макаренко — он был родным братом моего деда Виталия, который среди белогвардейцев эмигрировал в двадцатых годах из России, не сумев вывезти свою беременную жену, — рассказывала об этом в одном из интервью известная советская актриса Екатерина Васильева. — Антон удочерил мою маму, и она выросла среди колонистов и тех замечательных педагогов, которые работали с детьми.

ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ ПЕДАГОГ ЗАВИДОВАЛ БРАТУ-ИЗГНАННИКУ

В то время как младший брат жил изгнанником, скитаясь по Балканам, восходила звезда старшего брата. Его колония для беспризорников становилась все более популярной в стране. О ней все чаще писали в газетах и журналах, опыт Макаренко получал признание.

Отголоски славы молодого педагога докатились и до Болгарии, где проживал в то время его брат. Узнав адрес колонии, он написал Антону письмо. Между ними завязалась переписка. И что удивительно — преуспевающий педагог чуть ли не завидовал эмигрантской судьбе брата. Слова, обращенные к брату, проникнуты грустью и безысходностью. "...Я живу среди темных дикарей, — писал Антон Семенович брату. — В городе — мерзость запустения. Кинотеатр сгорел, и на его месте стоят живописные развалины... Ничего похожего на твою жизнь: Константинополь, Черное море, Греция и пр... Черт возьми! Ты — в Ницце. Об этом можно только мечтать..."

Свои же успехи на педагогическом поприще старший Макаренко не ставил выше тех, которых когда-то достиг вместе с братом и благодаря его помощи: "...Ребята, по существу, не очень отличаются от учеников, которых мы имели в училище. Я не описываю тебе много деталей, так как для тебя здесь нет почти ничего нового. У нас есть знамя, есть оркестр, есть прогулки…"

Не раскрывая истинных причин своей тоски, Антон Семенович осторожно намекал брату на атмосферу жизни, царившую в стране: "Я не могу тебе писать ничего другого, кроме описания наших ребят и наших поросят. Я думаю, что тебе рано еще возвращаться на родину. Разбушевавшееся море еще не совсем успокоилось..."

Вскоре Макаренко не смог писать за границу даже "о ребятах и поросятах". Виталий окончательно потерял связь с братом. Он не знал ни о начавшихся нападках на Макаренко со стороны его противников-педагогов, ни о резолюции Украинского НИИ педагогики, осудившей воспитательные методы Макаренко, ни о его увольнении с должности заведующего колонией имени Горького.

"ПУСТЬ МАКАРЕНКО ПИШЕТ СВОИ СКАЗКИ"

Если у Макаренко складывались взаимоотношения с детьми, то с советской властью — никак. Из-за случаев, когда педагог был вынужден применить силу, начальство подняло невероятный шум. С трибуны съезда комсомола Надежда Крупская заявила: "Таким воспитателям не место в нашей педагогике". Но конфликт кое-как уладили. Однако позже Крупская снова взялась за него. И хотя с беспризорностью в 30-х годах так и не смогли справиться, а метод Макаренко приносил положительные результаты, его запретили для использования. Резолюция звучала как приговор — "Предложенная система воспитательного процесса есть система не советская".

"Читали "Комсомольскую правду", как меня Крупская разделала? — писал Антон будущей жене Галине Салько. — Я начинаю приходить в восторг — шельмование во всесоюзном масштабе. Опять подняли безобразный крик по поводу моей колонии, грозили прокурором, междуведомственной комиссией, еще чем-то... Мне это надоело. Они добьются-таки того, что меня посадят так, за здорово живешь, только потому, что я не хочу кланяться всяким сумасшедшим".

В 1932 году Макаренко понизили в должности до помощника начальника колонии по педагогической части. Участились доносы, в его методе воспитания находили много "белогвардейских штучек". Летом 1935 года Антона Семеновича неожиданно перевели в Киев, в Главное управление НКВД Украины. Теперь френч он поменял на настоящую военную форму. Макаренко были подвластны 12 трудовых колоний Украины, но только не его детище. Выпущенная в этом же году "Педагогическая поэма" сразу стала популярной. В прессе же появились статьи, где ее называли "Антипедагогической поэмой", а систему — антимарксистской. Позже стала известна и неоднозначная оценка Сталина: "Пусть Макаренко пишет свои сказки".

ЧИНОВНИКИ НЕ ЗАМЕТИЛИ СМЕРТИ КЛАССИКА

А через три года, 3 апреля 1939 года, в Париже, Виталий Макаренко купил русскую газету "Последние Новости", где в глаза ему бросился заголовок "Умер писатель А. Макаренко". Он несколько раз перечел короткую заметку, и расплакался.

— Когда у Антона Семеновича случился инфаркт, его сердце разорвалось на две части, — рассказывала актриса Екатерина Васильева. — И произошло это потому, что он отдал свое сердце детям, этим беспризорникам. Всех персонажей "Педагогической поэмы" я знала, они собирались у нас в доме, у моей мамы Олимпиады. Она всегда была центром всех этих колонистских компаний и любимицей всех колонистов. А какими они были веселыми! Приходя из школы, я слышала их хохот, и сама начинала радоваться жизни. Все они были специалистами, много работали, многие занимали высокие посты. Все воевали, и моя мама прошла войну наравне со всеми. Это был удивительный человеческий срез. А ведь поначалу они были такими же беспризорниками, как те дети, о которых мы бесконечно скорбим, но ничего для них сделать не можем.

Хоронили Антона Семеновича в Москве на Новодевичьем кладбище. Очевидцы вспоминают, что попрощаться с мужем не приехала его супруга. Дескать, врачи запретили ей волноваться. Официальных лиц тоже не было. Чиновники от просвещения словно не заметили смерти человека, которого через несколько лет они же назначат классиком советской педагогики.

Виталий пережил брата на 44 года. В 1970 году его разыскали немецкие биографы Антона Макаренко и предложили написать о брате воспоминания. Он так и не дождался их издания на русском языке. Скончался во Франции в полном одиночестве в доме престарелых, так никогда и не увидев ни дочь, ни внуков.