"Я НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ ОТЦУ И МАТЕРИ В ГЛАЗА"

Как это ни странно звучит, но малолетние преступники, отсидев год-два, не хотят выходить на свободу. Вернее, боятся. Они готовы нарушать режим, чтобы продлить срок заключения, а если не удается — покончить с собой. Жизнь на свободе для них страшнее тюремного режима. Да и как можно желать вернуться туда, где тебя никто не ждет. Отгородив их колючей проволокой, изолировав от общества, многие просто забывают или не хотят признавать, что это в первую очередь дети.

СТРАХ ОСВОБОЖДЕНИЯ

— Я совершила преступление, за которое была изолирована от общества на 8 лет, — говорит казенными фразами миловидная шатенка Наташа. — Выросла в семье, где отец бил мать и меня. Другой жизни просто не было.

— Я осужден на пять лет, — рассказывает 19-летний винничанин. — В колонию попал по глупости. Не послушал мать и сбежал в Одессу, а там — дурная компания.

Все малолетние преступники говорят, что осознали свои ошибки и поняли цену жизни. Подобные слова — тот стандарт, который хотят услышать окружающие. На самом деле, все не так просто. В колонии складывается противоречивая ситуация: детям объявлено, что они привлекаются к ответственности за совершенные преступления, но они, оказавшись за решеткой, лишены этой ответственности во всех смыслах. Им не надо принимать никаких самостоятельных решений.

—Дети настолько принимают и привыкают к этой освобожденности от ответственности, что начинают бояться возвращения в реальную жизнь, — рассказывает "Сегодня" старший научный сотрудник института социальной и политической психологии АПН Украины, кандидат психологических наук Татьяна Белавина. — У них формируется представление о мире на том уровне, на котором они его оставили. Мы часто проводим анкетирования, и в графе "Где жил в последнее время" очень часто читаем: "В подвале" или "Последние шесть лет прожил в лесу". Потом наступает время, которое при всей своей негативности имеет ряд удобств: предписаны режим, одежда, место, даже люди, с которыми нужно общаться все то время, пока они будут находиться в колонии. Когда подростки, побывавшие в колонии, возвращаются в привычный нам мир, то первым делом они сталкиваются с тем, что надо самостоятельно принимать решения. А к этому они как раз и не готовы. В Бережанской колонии был случай, когда парень, освободившийся два дня назад, пришел под стены колонии, чтобы попроситься обратно. Саша вернулся домой, погулял там с друзьями пару деньков, а потом понял: дальше безысходность. Родители-алкоголики бомжевали, на работу с "волчьим билетом" парня не брали, а на элементарное оформление документов нужны были деньги, которых, естественно, не было. Бывший заключенный "зайцем" приехал обратно.

Чаще всего на вопрос: "На чью помощь вы рассчитываете, когда вернетесь на свободу?" подростки отвечают: "На родителей и родственников". Но у одних эти помощники — алкоголики, у других — гневные праведники, которые никогда не простят "такого позора".

— Взять хотя бы Светлану, — продолжает Татьяна Ивановна. — Девочка осуждена к восьми годам лишения свободы (за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть). В Мелитопольскую колонию она попала, когда ей было всего лишь пятнадцать лет. Сама Света из благополучной семьи. Дома остались папа, мама, дедушка, бабушка и шестилетний братик. У девочки впереди еще два года заключения, но по мере приближения конца срока, она испытывает жуткий страх возвращения. На психологическом тренинге она впервые сказала: "Я боюсь выходить из тюрьмы". Светлана не знает, как смотреть в глаза родителям. Повидаться с ней приезжает только мать, отца ни разу не было. Братик за полгода уже вырос. Бабушка с дедушкой не отвечают ни на письма, ни на телефонные звонки. Для них девочка — позор семьи. Света говорит о раскаянии, но главное ее переживание — это страх. Именно он заставляет ее совершать любые нарушения, чтобы оттянуть момент выхода, и не получить условно досрочное освобождение. Страх перед встречей с семьей привел к тому, что ребенок пытался покончить с собой.

ДОРОГА ОБРАТНО

— Как раз для таких случаев и разработана наша программа социального сопровождения бывших заключенных, — рассказывает глава правления Всеукраинской молодежной общественной организации "Европейская интеграция" Александр Шаврицкий. — Мы знакомимся с подростками, когда они еще находятся в колонии, чтобы лучше узнать их интересы и возможности. Когда они выходят на свободу, то мы, в первую очередь, помогаем им найти работу и наладить контакт с родителями, которым объясняем, насколько нужна детям их поддержка. Конечно же, никто не говорит о престижных и высокооплачиваемых специальностях. При колониях нет университетских отделений, а лишь обыкновенные ПТУ, которые, правда, выдают дипломы без пометки "Сидел". С этим документом ребята устраиваются плиточниками, подсобными рабочими, грузчиками наконец. Сложнее с жильем. Но, частенько таким подросткам помогают благотворительные организации, церковь. Главное, чтобы у человека было желание устроить свою жизнь. Как, например, у Марины. Она все свободное время проводит в библиотеке за чтением книг и газет. Она мечтает стать журналистом, поэтому не привыкла тратить время на пустые разговоры. Марина отбыла в женской колонии пять лет и за это время нарисовала себе иллюзорную картину своих будущих успехов. Она верит в то, что у нее все получится. Правда, не желая того, она будет переносить свое представление об отношениях из колонии, где она была не участником событий, а лишь наблюдала за ними, в реальный мир. Сможет ли она измениться? Если да, то ее возвращение из мест не столь отдаленных будет счастливым. Если нет, то…

— Из трех тысяч несовершеннолетних в колонию возвращается 200 человек, — говорит президент фонда "Международная Лига прав детей и молодежи" Александр Федоров. — Увы, многие бывшие заключенные подростки, выходя на свободу, предоставлены сами себе. Одни не хотят обращаться за помощью, другие — не знают куда. Но я видел и таких парней, которые после двух месяцев работы прибегали к нам совершенно другими людьми, которые нормально устроились и желали помочь другим освободившимся ребятам, предлагая им работать вместе. К примеру, один паренек вернулся домой и понял, что у всех его прежних друзей жизнь уже налажена. Ему захотелось того же, и он, не мешкая, стал искать работу. К слову, парни именно так самоутверждаются в жизни. А вот для девочек благополучие имеет другой знак, для них главное — счастливая семья. Свои свадебные фото многие присылают в Мелитопольскую женскую колонию для несовершеннолетних.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

— В колонии я смог закончить школу, получить профессию маляра-штукатура и поступить на первый курс Бережанского агротехнического института, — говорит уже упомянутый 19-летний винничанин. — Я скоро освобождаюсь — заслужил… Думаю, что заслужил. Когда выйду, буду продолжать обучение и искать работу. Потому что сюда я больше никогда не вернусь.


КСТАТИ
По информации МВД, уровень детской преступности в прошлом году уменьшился на 13%. Если в 2004 году малолетки совершили 28 тысяч преступлений, то в 2005 эта цифра уменьшилась на четыре тысячи.
Сегодня в воспитательных колониях находятся три тысячи несовершеннолетних и еще две тысячи коротают дни в следственных изоляторах.