"СУД ПО "ДЕЛУ ГОНГАДЗЕ" — ЭТО СРЕЖИССИРОВАННЫЙ СКАНДАЛ"

Судебный процесс по делу сотрудников милиции, которых обвиняют в убийстве Георгия Гонгадзе, вызывает много домыслов и слухов из-за того, что его сделали закрытым. На прошлой неделе мы публиковали позицию прокуратуры по этому вопросу. Сегодня даем слово тому, кто называет себя в этом процессе "стороной обвинения" и последовательно выступает за открытость и прозрачность процесса — адвокату матери погибшего журналиста Андрею Федуру.

"ПРОКУРОРЫ ВЫСТУПАЮТ АДВОКАТАМИ У ПОДСУДИМЫХ"

— В судебном заседании Леся Гонгадзе высказала то, о чем сегодня думают многие: те ли люди сидят на скамье подсудимых, кто должен там быть?

— Те или нет, мы и должны выяснить в ходе судебного следствия. Но однозначно могу сказать, что на скамье подсудимых сидят далеко не все... То, что происходило в заседании, на которое была вызвана пани Леся, меня откровенно возмутило. Единственно, чего она могла добиться, прося слова — это замечания судьи. В конце концов ей дали высказаться, но почему этого нельзя было сделать сразу? Она немного хотела — подтвердить, что доверяет мне защищать ее интересы.

— А были сомнения?

— Процессуально все оформлено правильно. Причина, думаю, в другом: а вдруг удастся меня убрать? Леся Гонгадзе подтвердила мои полномочия. Подтвердила и то, что все ходатайства, которые мы заявляли в суде, делались от ее имени. В частности, и о вызове в суд лиц, чьи фамилии звучали уже неоднократно. (Напомним, что речь идет о Николае Мельниченко, Владимире Литвине, Викторе Ющенко и других публичных персонах. — Ред.). Леся Гонгадзе заявила, что готова придти в суд и дать показания как потерпевшая, но только после того, как будут допрошены подсудимые и все заявленные свидетели.

— Вам прежде приходилось встречаться с судебным процессом, где подсудимые, адвокаты подсудимых и представители прокуратуры высказывали единую точку зрения?

— Редко, но бывает, что прокуроры выступают адвокатами у подсудимых. Этот процесс — яркое тому проявление. Доходило до курьезов: когда судья на предварительном слушании спросила мнение у одного из подсудимых, он ответил, что полностью разделяет мнение прокурора. А прокурор по этому поводу еще не высказался.

— Не кажется ли вам, что процесс заранее срежиссирован под скандал? О присутствии прессы суд знал, СБУ проверяло теле и фотокамеры, но... сначала выделили малюсенький зал, а потом объявили процесс закрытым.

— Полностью разделяю вашу точку зрения: специально срежиссированный скандал. Мое личное видение, что таким образом хотят дискредитировать президента, который сделал заявление, что это будет максимально открытый процесс. Более того, в законе о гостайне прямо записано, что если речь идет о нарушении прав человека, незаконных действиях органов госвласти и их должностных лиц, то это не может быть засекреченной информацией. Но все делается для того, чтобы процесс был закрытым. Если бы они действительно считали, что в деле есть документы, которые представляют гостайну, то почему Генпрокуратура не засекретила их в установленном порядке? Вот еще парадокс: генеральный секретарь организации "Репортеры без границ" Роберт Менар лично сказал мне, что ознакомился со всеми, подчеркиваю, со всеми материалами дела.

"ТАКОГО ПРОСТО НЕ МОГЛО БЫТЬ!"

— Не скажете, какими уликами, кроме признания самих подозреваемых, доказывается их вина.

— Не могу ответить на ваш вопрос — меня обвинят в разглашении материалов следствия. Скажу только, что тут есть очень серьезные проблемы. И это одна из причин, пускай не главная, закрытости процесса — чтобы люди не увидели реальной картины.

— Чем больше тайны — тем больше домыслов. Разговоры о том, что "таращанское тело" не принадлежит Гонгадзе, возродились вновь.

— Не могу исключить этого, но и подтвердить не могу. Не знаю: тело, которое было найдено в Тараще и фрагменты, которые находятся на Оранжерейной — это одно и то же? Я до сих пор не получил ответа на вопрос: почему так внезапно из морга в Тараще исчезло найденное тело? И эксперт не мог пояснить это... И каким образом оно вдруг появилось на Оранжерейной? В этих вопросах должно было разобраться следствие, но этого не произошло. Возникает ощущение, что чем больше в деле об убийстве Гонгадзе непонятных вещей и противоречий, тем выгодней. А вот кому?..

— Леся Гонгадзе заявила в суде, что четыре экспертизы подтверждают: "таращанское тело" — не ее пропавший сын. Прокуратура утверждает обратное.

— Не все правильно поняли пани Лесю. Она сказала, что у нее есть несколько заключений судмедэкспертиз. Но нет ответа на вопросы, которые ее интересовали. Чтобы не раскрывать тайну следствия, скажу обтекаемо: был объект, который Леся Гонгадзе просила исследовать. Ей много раз обещали, но не исследовали его. Ни во время экспертизы с американцами, ни во время экспертизы с французами... Сейчас экспертиза по этому объекту проводится в Германии, а результатов до сих пор нет.

— В обвинительном заключении, которое зачитывалось в суде, сказано, что обвиняемые сделали с телом убитого Георгия?

— По версии, которая была опубликована, они не знают. Но у меня есть серьезные сомнения в этом.

— То есть, существуют люди, которые в нужное время перехоронили тело так, чтобы оно было найдено. И именно — под Таращей?

— Да. Если это одно и то же самое тело.

— Патологоанатомы смеялись над заявлением о том, что судмедэксперт Игорь Воротынцев обнаружил в желудке "таращанского тела" розовую мякоть арбуза и пюре, которые Георгий ел в гостях у своей коллеги Алены Притулы.

— Я считаю, что Воротынцев этого и не обнаруживал никогда. Такого просто не могло быть: тело разложилось настолько, что нет кожи, а мы говорим, что в желудке сохранилась отдельно картошечка, отдельно арбуз. Воротынцев не проводил судебно-медицинскую экспертизу, ее ему никто не назначал. Он только составлял акт вскрытия тела. А потом этот документ и компьютер, на котором он печатался, изъяли. Если в материалах дела есть упоминание об "мякоти арбуза и пюре", то это, как я считаю, фальсификация. И не исключаю, что мы никогда не узнаем до конца, что же на самом деле увидел Воротынцев.

"КАК БЫ НИ ХОТЕЛИ СПРЯТАТЬ, А УШИ ТОРЧАТ"

— Как бывший следователь, что скажете по такому вопросу: тело расчленяют, обезображивают, но при этом оставляют предметы — перстень, кулон, по которым проще простого установить личность погибшего.

— Я думаю, эти предметы появились не случайно. Это было умышленно сделано, чтобы опознать этот труп как тело Гонгадзе. Почему это было сделано, кем, зачем? Эти вопросы подлежат исследованию в суде.

— Подсудимые видели на Гонгадзе те украшения, которые были найдены в Тараще вместе с трупом?

— Я на этот вопрос не могу ответить, пока не выясню его в судебном заседании.

— Не предполагаете такой вариант: бывшие милиционеры — исполнители лишь определенного этапа преступления не просто в целях устранения Гонгадзе, а в целях развития связанного с этим скандала?

— Такую версию не исключаю. И считаю, что к этому преступлению причастен куда больший круг лиц, чем тот, о котором сегодня говорим. Полагаю, что в судебном процессе можно будет расширить рамки дела. Расследование проведено очень неполно. Как бы ни хотела прокуратура все это спрятать, а уши торчат.

— Николай Мельниченко явится в суд, если его вызовут?

— Мельниченко лично заверил меня в том, что если суд примет такое решение, то он ответит на все вопросы, которые меня интересуют. Я заявил соответствующее ходатайство. Но опять же — как лев сражался прокурор. Не дай Бог, нельзя никого вызывать (см. список выше. — Ред.)! Вот это меня насторожило.

— По вашему, аутентичность цифровой записи в кабинете экс-президента Леонида Кучмы можно доказать?

— Это вопрос к экспертам. Но я предлагаю иной путь. Давайте возьмем эти записи как источник информации и сопоставим с реальными события. Почему я поставил вопрос о вызове Виктора Ющенко? Есть одна из записей, на которой идет разговор между двумя субъектами — они говорят о Гонгадзе. Через две минуты один из собеседников уже разговаривает якобы с Виктором Ющенко. Если президент придет в суд и подтвердит, что такой разговор был, мы существенно продвигаемся в расследовании дела — значит и предыдущая беседа была в реальном времени.

— Получается, и без Пукача сможем продвигаться к заказчикам? И без Кравченко, которого уже не будет никогда?

— Да. Без Пукача и без Кравченко, который ушел из жизни не по своей воле — это для меня очевидно, как Божий день. А что касается Пукача, то уверен, что ему позволили исчезнуть. Надеюсь он жив и когда-нибудь появится в зале суда. Мать Георгия Гонгадзе интересует лишь идентификация тела сына, чтобы она могла предать его земле. Но для нас важнейшим является то, чтобы ликвидация людей не стала ремеслом спецслужб. Вот почему я занимаю такую жесткую позицию.

— Вернемся к уникальности процесса. Мне не доводилось встречать, чтобы в суд не пришли родственники подсудимых. Создается впечатление, что они сироты, хотя знаем, что есть жены, дети, родители...

— Я думаю, что это тоже о многом говорит.

P.S. Когда корреспонденты "Сегодня" попытались навестить семью одного из обвиняемых в убийстве Гонгадзе — Николая Протасова, консьержка вызвала "старшую" и нас не пустили дальше парадного. Хотя мы всего-то и хотели: расспросить о том, как жил, чем дышал человек, которому пришлось выполнять столь страшный приказ. Впрочем, один знающий человек поднял нас на смех: вы что думаете, сказал он, в таком доме сейчас сидит "простая" консьержка? Или "старшая"...