"ДЕЛО ГОНГАДЗЕ" ВЕКОВОЙ ДАВНОСТИ

Современного человека трудно заставить сопереживать новостям. В лавине информации о ежедневных десятках, сотнях, тысячах жертв, речь о единичных случаях, как правило, не идет. Но иногда подобные случаи становятся объектом пристального внимания всех. В наши дни таким стало дело об убийстве журналиста Георгия Гонгадзе. А в начале прошлого столетия внимание мировой общественности было сосредоточено на киевских событиях, которые в советские времена были засекречены.

34 ДНЯ, КОТОРЫЕ ПОТРЯСЛИ МИР

Складывается впечатление, что два убийства, случившиеся в Киеве в 1911 году — отрока Андрея Ющинского, а затем премьера Петра Столыпина, стали отправным моментом дальнейших гигантских потрясений, как в России, так и во всем мире.

В 1912 году затонул "непотопляемый", как заявляли, чудо-лайнер "Титаник", в 1914-м началась Мировая война, в 1917-м произошла "Великая и бескровная" революция — пролились уже не реки крови, а моря.

Осенью 1913 года внимание всего мира было приковано к тому, что происходило в третьем по величине городе Российской империи, Киеве. Здесь, после длительного (два с половиной года) расследования начался судебный процесс, продолжавшийся 34 дня, с 25 сентября по 28 октября (старого стиля) и получивший название: "Дело Бейлиса". Киевские почта и телеграф работали с огромным напряжением. Корреспонденты крупнейших мировых изданий отправляли в свои редакции сообщения о ходе суда. Заседания, длившиеся без перерывов на выходные, с утра и до глубокой ночи, ежедневно, слово в слово, записывались стенографами и печатались в "Киевской Мысли". Интерес к делу был настолько велик, что тираж газеты возрос с 60-и тысяч до двухсот.

Бурлили парламенты, высказывались политические деятели, в городах происходили демонстрации, а под стенами суда рядом с Софией Киевской не расходилась толпа, служились панихиды, совершались крестные ходы. Киевский процесс расколол общество. С одной стороны пошла молва, что мальчика "умучили жиды", которые, якобы, всегда этим занимаются перед своей пасхой. С другой — поднялся организованный отпор "кровавому навету" на евреев, "инспирированному реакционными черносотенными кругами" для ущемления их прав. В ходе расследования и самого процесса происходило много всякого — инсинуации, подлог, попытки подкупа, и неожиданная смерть свидетелей.

МАНИАКАЛЬНАЯ ЖЕСТОКОСТЬ

"Дело Бейлиса" стало своеобразной "Цусимой царского правосудия", как его образно сравнивали с разгромом российской эскадры в войне с Японией 1905 года. С самого начала расследование пошло не так, как надо.

Тело тринадцатилетнего Андрюши 20 марта 1911 года обнаружили в пещерке дети, игравшие на склонах Загоровья (район Лукьяновки вдоль улицы Нагорной). Вызванные становые приставы, действуя топорно и все вокруг затоптав, сделали, казалось, все, чтобы уничтожить какие-либо улики. А убийцы, похоже, их особенно и не скрывали — одежда, фуражка и тетрадки мальчика находились рядом. Руки его были связаны сзади, а все тело покрыто колотыми ранами, которые в присутствии собравшейся толпы, начал считать полицейский, но, дойдя до 20, спохватился и перестал... В дальнейшем экспертиза установит точное количество – 47, тринадцать на правом виске.

В медицинском заключении, подготовленном профессором Косоротовым, сказано, что смерть наступила от почти полного обескровливания организма. Вытекшую кровь не нашли. Убийцы (их предположительно было четверо), крепко удерживали находящуюся в сознании жертву (руки связали лишь после смерти), и методично наносили острым орудием раны около получаса. "Контрольный" удар направили в сердце, к тому времени практически остановившееся.

Поскольку сексуальная версия отпала, а действия истязателей указывали на жестокую, но осмысленную последовательность, то возникла версия о ритуальном убийстве, но это позже. А пока киевская полиция пошла по самому легкому пути и обвинила близких покойного.

Первой была арестована его мать, Александра Приходько, женщина простая и бесхитростная. Начальник сыскного отделения Мищук называл ее убийцей и даже не пустил на похороны сына. Вызывал по утрам на допрос, заставляя до ночи ожидать его, сидя на стуле. Затем арестовали отчима Андрюши – Луку Приходько, работника переплетной мастерской. Его тоже долго продержали в заключении и отпустили, лишь столкнувшись с неопровержимым алиби — в те сутки он безотрывно находился на работе. Позже Мищук вместе с подчиненным пойдет на прямой подлог и попытается сфабриковать улики, чтобы "списать" преступление на уголовников. Все это раскроется, он будет осужден, но сбежит.

"АНДРЮША, ТЫ НЕ КРИЧИ"

Если бы полицейские действительно стремились к истине, то, пообщавшись со знакомыми и соседями, легко убедились, что Андрюша был всеобщим любимцем и лиц, заинтересованных в его "устранении", не существовало. Ребята, с ним дружившие, утверждали, что он был исключительно честен и никогда не брал чужого. Отца забрали в солдаты на Японскую войну, откуда он не вернулся, и хотя Андрюша был для отчима незаконнорожденным "байстрюком", тот его любил как родного.

Бабушка Олимпиада первая хватилась пропажи вечером. В шесть утра внук вышел из дому, захватив книжки, перехваченные ремнем за отсутствием портфеля. Путь предстоял не близкий — полтора часа пешком с Левого берега Днепра на Лукьяновку. Вместо того чтобы сразу пойти на занятия в духовное училище, что на территории Софии (учился Андрюша, кстати, хорошо), отправился к другу Жене Чеберяку, жившему на улице Верхне-Юрковской (теперь Баггоутовская). Тот обещал ему пороховые заряды для самодельного ружья. Встреча их произошла, чему было несколько свидетелей, однако Женя по какой-то причине следствию в этом не признался. В том же году он и его сестра Валя умерли, выжила чудом только сестра Люда — официальной версией стала дизентерия, но предполагали отравление. Якобы в отсутствие матери Веры Чеберяк, задержанной тоже в качестве подозреваемой, их накормил пирожными полицейский сыщик. Перед этим одновременно сдохли обе дворовые собаки.

А Женя Чеберяк, перед тем как умереть, повторял в бреду: "Андрюша, ты не кричи..." Выжившая после отравления или дизентерии Люда и ее отец Василий Чеберяк стали главными свидетелями со стороны обвинения — в том, что убийство произошло на находившемся рядом кирпичном заводе Зайцева.

РОКОВАЯ ЧИНОВНИЧЬЯ ПРЫТЬ

Предприятие принадлежало известному еврейскому сахарозаводчику и меценату Ионе Зайцеву. Отец-основатель умер, передав бразды сыну Марку. Приказчиком на заводе был мещанин города Василькова Менахиль-Мендель-Тевьев Бейлис. Ему и предъявили обвинение в том, что вместе с неустановленными лицами он, из побуждений религиозного изуверства, убил христианского мальчика Андрея Ющинского.

Поскольку дело обсуждалось в Госдуме и Совмине, киевская полиция постаралась не ударить в грязь лицом, но явно перестаралась — на задержание подозреваемого отправился целый отряд в 16 человек под руководством начальника Кулябко. Кстати, через какие-то две недели, опять переусердствовав, в нарушение всех инструкций, он лично выдаст террористу и своему осведомителю Богрову пропуск в Оперный театр, где в антракте смертельно ранят Столыпина.

В заключении до начала процесса Бейлис проведет больше двух лет, в отличие от Богрова, осужденного и казненного уже спустя 9 дней после поимки. Обвинение отталкивалось от показаний Чеберяков, утверждавших, что 12 марта их дети и Ющинский через дырку в заборе проникли на завод покататься на мяле (приспособлении для разминания глины). Их "застукал" Бейлис. Все успели убежать, кроме Андрюши. Главным козырем прокурора стали заключения экспертов, пришедших к выводу о ритуальном характере убийства. Эксперты — это католический ксендз Пранайтис и знаток гебраистики и еврейского языка, профессор психиатрии Киевского университета святого Владимира Иван Сикорский, отец знаменитого авиатора.

Сила была на стороне защиты. Как и большая часть прессы и так называемой прогрессивной общественности, среди которых — Горький, Короленко, Блок, Бехтерев... Неизвестного до того приказчика кирпичного завода защищали сразу пять известнейших адвокатов Российской империи: Грузенберг, Карабчевский, Зарудный, а также Григорович-Барский, председатель Киевского Сoвета присяжных поверенных и Маклаков, родной брат министра Внутренних дел.

Не составляло труда обнаружить противоречия в показаниях свидетелей, указывать на недостаточность аргументации экспертов.

БЕЙЛИС НЕ ВИНОВЕН?

Заключение жюри присяжных было оглашено 28 октября 1913 года. Из двух заданных вопросов, первый звучал так: "Было ли доказано, что 12 марта 1911 г. Андрей Ющинский был схвачен, ему засунули в рот заклеп, и ему были нанесены раны, из которых вытекло пять стаканов крови, после чего были нанесены новые раны, общее число которых достигло сорока семи. Была ли смерть Ющинского следствием всех этих ран, причинивших ему страшные страдания и приведших к почти полной обескровленности его тела?" Единогласный вердикт: "Да". Второй вопрос: "Виновен ли подсудимый в сообщничестве с другими лицами, не обнаруженными во время следствия, побуждаемый религиозным фанатизмом, в предумышленном убийстве мальчика Андрея Ющинского; схватил ли он его и потащил ли он Ющинского к одному из зданий кирпичного завода?" В этом мнения присяжных разделилось: шесть проголосовали — за, шесть — против. Поскольку сомнительные случаи закон трактует в пользу подозреваемого, ответ был: "Не виновен". Приказчика кирпичного завода Бейлиса освободили из-под стражи в зале суда. Он эмигрировал в Америку.

Решением жюри присяжных заключительная точка поставлена не была. Ведь у посторонних лиц возможности "хозяйничать" на территории завода не было. Можно считать, что Бейлис, отец четверых детей здесь ни при чем, но остается нерешенным вопрос — чьих все же рук это страшное дело?

Не успели утихнуть волнения, как летом 1914-го началась Первая мировая, а еще через три года произошла революция. Когда к власти пришли большевики, то постарались окончательно закрыть чем-то мешавшее им дело своими "радикальными" средствами. Расстрел тогда полагался уже за одно хранение стенографического отчета по процессу. Были расстреляны бывшие министры внутренних дел Маклаков и Макаров, министр юстиции Щегловитов, директор департамента полиции Белецкий, прокурор Виппер. В застенках киевского ЧК погибла чета Чеберяков вместе с дочерью Людой. Профессор Сикорский и ксендз Пранайтис умерли своей смертью еще до революции. Бывшие адвокаты защиты выехали за границу. Улицу Владимирскую, на которой находилось здание Суда, назвали именем Короленко. Ну а современный День юриста мистическим образом совпадает с датой начала процесса — 8 октября.

Надпись на простом деревянном кресте, установленном на Лукьяновском кладбище гласит: "Андрюша Ющинский. Увенчаный мученическим венцом на тринадцатом году жизни 12/25 марта 1911 года. Святый мучениче-отроче Андрее, моли Бога о нас!"