ЧУМА НА ОБА ВАШИ ДОМА

По нашим временам, это банальная история. Знакомые рассказали, что в подъезде их дома, в "спальном" районе Харькова, живет бездомный старик. Обосновался он на пятом этаже девятиэтажки, рядом с мусоропроводом. Что удивительного?

Ивана Антоновича Некипелова я застал в привычной для него позе: он лежал на спине, заложив за голову руки, и созерцал роящихся под потолком мух. Он сказал, что хворь одолела, а обычно досуг проводит во дворе, на лавочке. Ночует на засаленной фуфайке возле мусоропровода. Подчеркнул -- иногда. Побрить бы этого деда да вставить зубы -- получился бы классический плакатный ветеран, эдакий наставник молодежи. У него биография, которой можно гордиться: пошел на фронт юнцом, едва закончив техникум. Вернулся с орденами, нашивкой за ранение и погонами с тремя звездочками -- старший лейтенант. После войны окончил институт, работал на хороших должностях. Отсюда и пенсия неплохая, льготы.

Пока Иван Антонович рассказывал о себе, к мусоропроводу подошел с ведром упитанный подросток. Когда он вернулся в квартиру, старик горько сказал: "Внук мой. Тоже Ваня. Вот видите: ни вам "здрасьте", ни мне -- "до свиданья".

Я знал, что семья Некипелова живет в этом же подъезде, на этом же этаже, в трехкомнатной квартире. Дочь, зять, двое внуков... Моему визиту они не удивились -- привыкли. Более того, оказалось, что на такой случай каждый из них разработал свою линию поведения.

У Зинаиды Ивановны, дочери, она с морально-этическим уклоном. Что можно сказать о человеке, который в зрелые годы увлекся молодой женщиной, оставил семью, но через полгода вернулся? Можно сказать, что он ошибся. Но можно утверждать, что "этот старый развратник разрушил семью, осиротил единственную дочь и раньше срока свел в могилу маму". А потом спросить: достоин ли он иной доли, кроме как коротать остаток дней у мусоропровода? Зинаида Ивановна уверена в своей правоте.

Линия поведения ее мужа, Игоря Алексеевича, имеет иной уклон -- политический. Он захотел поговорить со мной, как с "представителем демократической печати". И ужасно утомил пересказом старых "огоньковских" статей о преступлениях сталинизма и "застойной" партократии. К чему бы все это? По словам Игоря Алексеевича, его тесть -- типичное порождение тоталитаризма, а значит, и место ему -- на "свалке истории". Честно говоря, я никогда в жизни не слышал подобной оголтелой демагогии, но дети Игоря Алексеевича были серьезны и с большим вниманием слушали рассуждения умного папы.

Меня больше занимала правовая сторона вопроса. В ответ Зинаида Ивановна одарила меня очаровательной улыбкой, в которой угадывалось сочувствие к человеку, который ничего не понимает в жизни. "Никто его не выгонял!" Это однажды "папу попросили выйти вон" из-за того, что он "взбрыкнул" и не захотел отдавать дочери всю свою пенсию. Тогда он несколько дней прожил возле мусоропровода. Когда соседи начали возмущаться, папе разрешили вернуться домой, на любимый лежак. Но при условии, что он будет отдавать пенсию всю, до копейки. За это ему позволено жить в квартире и смотреть телевизор. Что же касается питания, стирки и так далее... Зинаида Ивановна и Игорь Алексеевич уверены, что старик запросто мог бы подрабатывать, например, ремонтом часов, и ему бы хватило на хлеб и прачечную. Кроме того, он часто "нарушает конвенцию" и оставляет себе "заначку", иначе откуда у него деньги на курево? А это карается. Каким образом -- я не стал спрашивать.

И вот что дико: я видел перед собой нормальных людей, обычных и даже в чем-то симпатичных. Благополучных: она работает в аптеке, он -- в частной фирме, где "что-то паяют, монтируют и красят" и платят вовремя. Они пытались угощать меня чем-то домашним и "фирменным". Говорили о детях: сын -- отличник, а дочери купили роликовые коньки.

Я спросил: нельзя ли разменять жилье? Они сказали: нет, нет и нет! Логично: трехкомнатная квартира, свободная от оплаты за коммунальные услуги: ведь главный квартиросъемщик -- фронтовик. В дом для престарелых таких, как Иван Антонович, не берут. У него же есть "кормильцы", которые не согласятся определить старика в "богадельню" опять-таки из-за его немалой пенсии и все тех же льгот.

Ушел я от них, так и не отведав пирога Зинаиды Ивановны, не подав на прощанье руки Игорю Алексеевичу, что-то буркнув в ответ на вежливое детское "до свиданья". И даже не попрощавшись с Иваном Антоновичем: он спал в своем закутке чутким стариковским сном.

Что же делать? Можно, конечно, с милицией вселить старика Некипелова на его законную жилплощадь, "обязать" дочь и прочих родственников "проконтролировать", как выполняется соответствующее решение. Но я хорошо знаю: люди, незаконно уволенные с работы и восстановленные в должности по суду, никогда не остаются на прежнем месте. А что же делать старику? Даже если судебные исполнители возвратят его на законный лежак, они тут же уйдут. А рядом останутся те, кто хотел бы видеть его у мусоропровода.

...Город. Зной. Раскаленный асфальт. И прошлогодняя театральная афиша с жутковатым названием спектакля -- "Чума на оба ваши дома". И вправду -- не по себе...