"ГОВОРЯТ, Я ЕЩЕ И УМНЫЙ..."

Представлять 35-кратного лауреата "Песни года", народного артиста России Вячеслава Добрынина нет необходимости. Но все же в долгой беседе удалось узнать о нем и кое-что новенькое...

-- Вячеслав Григорьевич, тяжело ли вам выступать в больших залах?

-- Я очень люблю своих зрителей и не имею права их подводить -- при любых обстоятельствах, при любом состоянии здоровья выхожу и честно отрабатываю. Под фонограмму -- как сейчас принято -- никогда не пел, просто не умею. Я не умею совпадать и когда не совпадаю, очень переживаю и потею. А еще неприятнее, если все остановится и зритель будет кричать: "Фанера! Халтура!" Это ужасно!

-- Какой вы несовременный!

-- Даже в каком-то смысле консервативный, и очень этому рад. Сегодня быть современным -- несовременно!

-- Мне кажется, композитор, пищущий такие лирические песни, должен всегда находиться в состоянии влюбленности.

-- А я и нахожусь. Я действительно очень люблю свою жену Ирину. Она мне нужна постоянно, думаю о ней ежеминутно. А вообще в своей жизни влюблялся четыре раза.

-- Так мало?

-- Да. Но навсегда я был влюблен только в одну женщину -- в свою маму, которой, увы, уже нет рядом 16 лет. Она меня вырастила одна, без отца. Правда, ей помогали три ее сестры -- я воспитывался в окружении женщин. Наверное, поэтому так внимательно отношусь к женщине и все время воспеваю ее в своих песнях. Очень важно найти точные слова, чтобы они проникали прямо в душу и задевали необходимые струны. В этом смысле я большой женолюб!

-- Говорят, вы самоуверенны и упрямы?

-- Я не упрямый, я просто... Самоуверенный -- тоже не то слово. Скорее -- честолюбивый, даже тщеславный, уверенный в себе. Без уверенности в себе заниматься сочинительством, быть художником нельзя! Говорят, я еще и... Как это называется? Я умный.

-- Кем вы себя считаете? Композитором, автором песен?

-- Нет. Я автор-исполнитель. А вообще я называю себя так: Народный артист России, лауреат премии Ленинского комсомола, лауреат Премии имени Дунаевского, лауреат двух премий "Овация", лауреат всесоюзных и международных фестивалей песни, 35-кратный лауреат "Песни года". Поэтому и говорю: я и автор, и композитор. Ну ладно, можно просто -- композитор. Хотя тоже не то, композитор -- это Шостакович или, скажем, Хачатурян. Но я исполнитель далеко не всех песен, выходящих из-под моего пера. Я могу исполнить только, может быть, каждую пятую свою песню, потому что она подходит мне по голосовым и другим данным. Не могу петь песню, которая мне не идет.

-- А какие песни вам идут? Про любовь?

-- Знаете, это как бы песни настроения. Вот "Синий туман". Меня все время спрашивают: "А о чем эта песня? Вы можете сказать?" Я отвечаю: "Не знаю". И народ говорит: "Мы тоже не знаем!" О чем там, например, поется? "Пришел туман..." Куда? Зачем? "Постучал..."В какие дома? Как туман может постучать? У него что, руки есть? Ну это ладно, образы. А вот, например: "Уходит, туман...", "Синий туман похож на обман..." Такой себе набор слов. Синий туман пришел к вам, спел и ушел. Это я!

"Не сыпь мне соль на рану" очень стеснялся петь. Симон Осиашвили, поэт, подбил меня на это. Я уже завоевал какую-то популярность с песнями "Бабушки-старушки", до этого были "Синий туман", "Спасатель", "Ах, друзья, мои друзья..." Тогда все авторы вдруг запели. В Ленинграде -- Корнелюк, Витя Резников, ныне покойный, -- замечательный человек и потрясающий музыкант и композитор. Не говорю уже о Юрии Антонове. Запели Володя Мигуля, Женя Мартынов и Миша Муромов. Паулс, правда, не запел, потому что он... выражаясь языком Фрейда, сублимировал за счет того, что выходил и так пальчиками (показывает) играл, получая от этого кайф. Раймонд Вальдемарович -- тоже замечательный человек. Он смотрел в зал, а на сцене Алла Борисовна пела... а он так... пальчиками... (опять показывает). И получал кайф!

Обо мне узнали, меня поддержали. Написали письма на телевидение: "Он такой седой, такой мужчина -- настоящий!" Знаете, стали уже хвалить мужчин за то, что они настоящие, потому что вокруг появилось очень много ненастоящих мужчин. То есть тех, которые любят других мужчин. А женщины не могут этого простить...

Так вот, пришел Симон Осиашвили. "Слушай, -- говорит. -- Вот посмотри". Я читаю: "Не сыпь мне соль на рану", "Когда-нибудь еще раз позвонишь, и я, чтоб мы с тобою стали квиты..." Слово "квиты" -- не мое, я так не говорю, это жаргон какой-то, полубандитский, полухулиганский. Дальше -- "Быть может, полоснешь по ране бритвой". Я возмущаюсь: "Как так можно? Из моих уст, чтобы такое..." И начал издеваться над словами. И сыграл "Не сыпь мне соль на рану". Смотрю на него и издеваюсь. А он говорит: "Слушай! Давай запишу на кассетку! Я дома послушаю. Своим знакомым дам послушать, маме покажу". Ну, сыграл я ему, спел. А он потом рассказывает: "Я всем показал. Все считают, что это будет народной радостью, это будет... ну, все!" Я отвечаю: "А что же обо мне будут говорить? Начнут писать фельетоны "Не лей мне чай на спину!" Так оно и вышло.

Ну дал мне Бог за три с половиной минуты раскрыть понятие "Песня -- душа народа", и я эту душу затронул и написал мелодию, которую можно петь.