ДМИТРИЙ КОРЧИНСКИЙ: "МЫ НУЖДАЛИСЬ В ВОЙНЕ, И БОГ ЕЕ НАМ ПОСЛАЛ!"

Дмитрий Корчинский -- один из идейных вдохновителей праворадикального движения -- в особом представлении не нуждается. Резкими, иногда скандальными высказываниями и своими непредсказуемыми действиями он создал себе имидж эдакого революционера-фанатика. Когда мы брали у него интервью, он только вернулся из Москвы. "За все прошлые художества по законам жанра мне должны были скрутить руки и пустить пулю в затылок. Но случилось обратное: в честь моего приезда в Госдуме устроили пресс-конференцию", -- в свойственной ему манере -- не то в шутку, не то всерьез -- заявил он...

-- Во время ваших встреч с российскими политиками удалось ли найти общие точки соприкосновения?

-- Все они ожидают, что Украина возьмет на себя инициативу по реорганизации постсоветского пространства и готовы смириться с ее руководящей ролью! Россияне -- это глубоко несчастные люди, которые надеются, что мы придем и защитим их.

-- Вы что, шутите?

-- Нет, я серьезен, как никогда. Сейчас среди российских политиков становится модным заявлять о своих украинских корнях. Даже взгляды того же Жириновского "эволюционируют" в правильном направлении. Вместе с тем, у наших северных соседей продолжает нагнетаться антиукраинская истерия. Украинцы воспринимаются как нечто среднее между евреями, -- как вселенским злом, -- и лицами кавказской национальности, -- как злом местным. Что касается экстремизма, то в России он словесный, настоящего, -- типа нашего УНСО, -- попросту нет. Это связано с самой сущностью российской политической культуры, -- она вербальна, то есть умозрительна. Украинец же -- предпочитает действие, зрелище, action. У нас, чтобы попасть на полосы газет или экран TV, нужно, как минимум, поджечь центральный универмаг. В Москве же -- достаточно выйти к этому универмагу с плакатом.

-- Баркашовцев вы экстремистами не считаете?

-- Они больше говорят, чем делают. К примеру, в Чечне мы их не видели...

-- Совершим небольшой экскурс в историю. С чего начиналось ультраправое движение?

-- В начале 1988 -- в общежитиях физического факультета университета им. Шевченко студенты создали кружок "Громада", который стал инициатором первых акций протеста. На этот период приходятся первые контакты с западенцами, Львовом. Украинская Гельсингская Спилка возникла чуть позже. Сначала я не хотел туда идти, потому что не верил в будущее политических "старперов". Но после одной неудачной акции я был вынужден изменить свое мнение. Дело обстояло следующим образом. После нашего задержания, на допросе в Старокиевском райсуде начальник РОВД перво-наперво спросил меня, не являюсь ли я членом УГС? Принадлежность к этому объединению тогда расценивалась властями как чуть ли не наибольшее преступление против Системы. Потому-то я и ответил утвердительно. Через день явился на заседание УГС и поставил всех перед фактом моего "заочного" вступления.

-- Молодые радикалы 80 -- 90-х годов вышли именно из "общаг" столичного университета?

-- Не только столичного, хотя Киев сыграл не последнюю роль в становлении студенческого движения. В 1989-м в Украине начали создаваться всевозможные "спилки" украинской молодежи. Я тогда руководил киевской организацией СНУМа, и решил построить ее деятельность на организации непрерывных конфронтационных акций. Это был период мелких, но постоянных стычек с блюстителями порядка. Именно мы первыми подняли в Киеве сине-желтые флаги. Помню, как шили их из маленьких лоскутков у нас на квартире, ночью: рассчитывали на то, что если большие -- легко конфисковать, то с множеством маленьких -- это труднее сделать. И вот, в один из вечеров, мою жену и еще нескольких человек схватили с "поличным" прямо у подъезда собственного дома. Мне и друзьям пришлось бежать, пользуясь "черным ходом", чтобы поднять флаги на митинге в парке Шевченко.

-- Вы принимали участие в студенческих голодовках?

-- Нет. В то время их стали организовывать по поводу и без повода, превратив эти акции в настолько обыденные явления, что серьезно они никем уже не воспринимались.

-- Да, судя по вашим словам, время было насыщенное... И как вы всюду успевали?

-- Сам не знаю... Тогда зарождался и Рух. И хоть я никогда не был его членом, отчетливо помню первые учредительные собрания, которые проводились по инициативе парторганизации Союза писателей Украины в старом полуразрушенном помещении. Участники собраний пребывали в состоянии легкого "стрема", -- ждали, что с минуты на минуту ворвутся вооруженные омоновцы и начнут их беспощадно избивать.

-- СНУМ, который вы возглавляли, протянул недолго. Почему?

-- Давление властей. Наглость и конфронтационность наших акций к тому времени все более возрастала. Возложение венка из колючей проволоки к памятнику Ленина стало "последней каплей в чаше терпения" властных структур. Вскоре усилились гонения, многих ребят арестовали, и СНУМ в конце концов распался. Ведь молодежь сбивается в группировки, чтобы почувствовать собственную значимость в глазах окружающих, ощутить дух коллективизма, -- но только не для того, чтобы попасть в тюрьму. Последнее отпугнуло и морально сломило многих. Однако самая радикальная, националистическая часть СНУМа тогда влилась в Украинскую межпартийную ассамблею. Поначалу тут творился такой хаос, что трудно было разобрать, что к чему. Нам быстро удалось централизовать управление, поставив во главе Провода внука главнокомандующего УПА Юрка Шухевича. На акциях, проводимых УМА, впервые в Украине стали открыто использоваться красно-черные флаги и другая атрибутика националистического подполья. Позднее эта организация трансформировалась в УНА-УНСО.

-- Какими фрагментами идеологического противостояния с властью заполнился этот период?

-- Захоронением поэтов Стуса, Литвина и Тихого на Байковом кладбище. Власть из кожи вон лезла, чтобы не позволить похоронить покойных в том месте, которое достойно их подвига, -- боялись, что траурная церемония превратится в демонстрацию протеста. С родственниками покойных "компетентные органы" заранее провели обстоятельную беседу и уговорили их тихо, без лишней суеты, провести погребальный обряд на Лесном кладбище -- на задворках Киева. Мы с хлопцами накануне прикинули маршрут следования траурной процессии. Решили, что если милиция будет препятствовать похоронам, -- выкопаем могилы и опустим гробы прямо в том месте, где нас попытаются остановить. Все равно, где -- на проезжей части Красноармейской или на Крещатике. В тот раз кровопролития удалось избежать...

-- В 1995, во время похорон Патриарха Владимира Романюка, вы решили реализовать прежние "наработки"?

-- Решительный отказ высших милицейских чинов пропустить нас на территорию Софии собравшиеся на площади люди встретили гулом неодобрения. Тогда мы решили долбить асфальт ломами и хоронить преставившегося иерарха тут же, в наскоро вырытой могиле...

-- Когда впервые появилась идея создания вооруженных формирований УНСО? Для чего вы их создавали?

-- Сама идея зародилась весной 1991 года. К ее реализации подтолкнули события 19 августа, -- тогда, после неудачного путча ГКЧП, началось создание первых структур УНСО в целях обороны Украины. Мы проводили военный всеобуч, занимались изготовлением взрывчатки, проводили пиротехническую подготовку "новобранцев". Через строевые и прочие команды прививали им вкус к изучению украинского языка, делали из них патриотов Отчизны.

Впервые наши истинные возможности показала отправка 700 активистов организации спецпоездом в Крым для охраны священников, которые должны были освятить в Севастополе место расстрела в 1918 году украинских моряков большевиками. Российский контр-адмирал ЧФ Касатонов заявил, что он, скорее, съест свою фуражку, чем разрешит унсовцам пересечь черту города. После того, как мы в ответ на многочисленные препятствия заблокировали железную дорогу, поезд добрался до Севастополя без осложнений.

-- УНА-УНСО впервые воевали в Приднестровье?

-- Да. В 1992 году, наконец-то, Бог послал нам войну, которая в то время была нам крайне необходима. УНСО всегда чем-то напоминало армейский контингент. А армия нормально функционирует либо в состоянии войны, либо в состоянии подготовки к ней. Это была тихая, домашняя, очень приятная война. Мы взяли под свою защиту украинцев Приднестровья. В боях под Кошицей одному унсовцу оторвало руку -- это, пожалуй, единственная потеря с нашей стороны. Всего же в той войне, под моим руководством, успело поучаствовать около 150 человек. Этого вполне достаточно, к примеру, чтобы захватить Кишинев. Сожалею, что не отдал тогда подобного приказа. Потом военнослужащие 14-й армии генерала Лебедя взорвали наш склад с боеприпасами и оружием, которые мы готовили к отправке в Украину. Сами мы благополучно добрались на Родину. За исключением тех, кого поймали на границе при транспортировке оружия.

-- Добровольческий корпус "Арго" и подразделение "Викинг" было направлено УНА-УНСО в Чечню и Грузию для того, чтобы помочь этим народам отстоять независимость или вы исходили из своих далеко идущих планов?

-- Мы тогда считали, что избежать конфликтов на Юге и Востоке нашей страны удастся лишь при условии разжигания распрей на Кавказе. Кроме того, искренне полагали, что украинская нация может быть создана только за пределами теперешней Украины. Наподобие того, как в прошлом, с низовьев Днепра, из татарских степей полковая форма управления и гетьманская власть распространилась на всей территории страны. Для реализации наших планов нужно было в срочном порядке отыскать подходящую местность, -- пусть даже вдалеке от Украины, -- где можно было бы сконцентрировать большое количество людей, оружия, ресурсов. В перспективе мешала мелкая, но неизбежная зависимость от союзников. Хотя, к напримеру, в благодарность чеченцев в виде предоставления нам отдельной автономии я никогда особенно не верил.

-- В Абхазии -- это доподлинно известно -- погибло 7 человек. В Чечне -- точные цифры не установлены. Вам жалко этих ребят?

-- Из погибших и пропавших без вести больше всех тоскую по Виталию Шевченко. Я хотел, чтобы он в перспективе занял мое место. Виталий отправился в Чечню, чтобы урегулировать вопрос, касающийся обмена 11 пленных русских пограничников на семерых представителей УНСО, которых держали в белорусской тюрьме по обвинению в организации массовых беспорядков. После завершения дудаевскими отрядами второго штурма Грозного никаких известий от Виталия так и не поступило.

-- В последние годы упорно говорили о громадных прибылях, якобы полученных вашими вояками за участие в боевых операциях. Подтвердите или опровергните их.

-- Унсовцы не получали денег за свою работу. Наемникам почти никогда не платят. А ежели и платят, то намного меньше того, что они заработали бы мирным трудом. Они воюют ради искусства. И умирают тоже.

-- С чем был связан ваш уход из УНСО?

-- Изменились те обстоятельства, при которых мы появились на свет как влиятельная и мощная политическая единица. Деморализация и растерянность госаппарата были тогда очевидны, и это определенно играло нам на руку. Со временем в Украине стабилизировалась обстановка, утвердилась и окрепла бюрократия. Исходя из этого, вырисовывались две перспективы, -- или превратиться в нормальную политическую партию, -- что было бы скучно и неинтересно, -- или трансформироваться в подпольную террористическую организацию. Но глубокой конспирации все равно достичь бы не удалось, -- такое было бы возможно лишь на заре нашей деятельности. Поэтому, чтобы не морочить себе голову, я решил отойти от дел. Тем самым предоставив своим бывшим соратникам возможность стать бюрократами и превратиться в нормальную политическую партию. Чего им сделать не удалось. Сейчас УНСО больше напоминает ветеранское объединение. Мне грустно видеть моих товарищей после того, как у нас отобрали войну. Хотя... Я не люблю предаваться воспоминаниям... Считаю, что самое интригующее только начинается...