"НА МОЕМ МЕСТЕ ТАК ПОСТУПИЛА БЫ КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА"

"Ты наша, Леночка!" -- сказала ковельчанка Любовь Мякот девятилетней девочке, которую приемная мать среди зимы выгнала на улицу. Чаще всего мы прячемся в своем "панцире", стараемся не пускать туда никого, живя по принципу "моя хата с краю". Ну зачем в наше-то время ковельской семье нужен чужой ребенок, если своих десять? Впрочем, обо всем по порядку.

К сожалению, дома застали не всех

-- Я едва не упала от неожиданности, когда Николай сказал: "Люба, выходи за меня замуж" -- вспоминает Любовь Николаевна. -- В загсе нас не расписали -- мне не исполнилось еще 17 лет. Пришлось полгода ждать. А в мой день рождения, в восемь утра он пришел, чтобы идти в загс. Прошло 25 лет, а мой муж все так же меня любит. Ни разу не слышала от него плохого слова. От любви у нас одиннадцать детей -- старшему 25-й год, младшему -- всего шесть.

-- Саша, кажется, больше всех меня любит, -- с материнской гордостью говорит Любовь Николаевна. -- Для него слово матери -- какой-то высший эталон. Раз сказала, значит, так должно быть. После армии искал работу. Потом зачастил в церковь, уехал на несколько месяцев учиться, когда возвратился, стал иподиаконом в соборе. А еще через время приходит ко мне и говорит: "Мама, я принимаю целибат, благослови..."

...Нискиничевский монастырь на Волыни. Иеромонах Савва венчает молодоженов. "Раб Божий Николай, обещаешь ли ты..." -- говорит он... своему старшему брату.

"ВЫ МОЛОДЫ -- ЕЩЕ БУДУТ ДЕТИ"

-- Беда к нам пришла нежданно-негаданно. Я тогда попросила старших сыновей отвести Сережу в детский сад. Когда шли улицей -- где-то взялся "крутюх" (так на Волыни называют смерч). Старшие его обошли, а Сережка прошел сквозь него. Позже у малыша начали болеть руки и ноги. Потом его парализовало, отнялась речь. На наших глазах ребенок умирал. Когда Сережу отвезли в реанимацию, врачи сказали: "Мы удивлены, как он эту ночь пережил. Готовьтесь к худшему. Вы люди молодые, еще будут дети". (Я тогда была беременна Виталиком.)

Каждый день приходила под окна реанимации, плакала и все время молилась. Через две недели произошло чудо. Приходит муж и радостно сообщает: "Захожу к Сергею, а он говорит: "Папа, смотри, что я могу" -- и поднимает руку!" После лечения огорошил приговор: будет жить, но останется инвалидом. Привезли домой. Он видит, что дети во дворе играют, и плачет: "Мама, ну как так, все могут ходить, а я нет..."

Родился Виталик. Я беру две коляски -- большую и маленькую -- и вожу их во дворе. Прохожие сочувствуют. А одна старая женщина говорит: "Скажу вам как матери -- молитесь. Материнская молитва и со дна моря поднимает".

Однажды, когда я парила Сереже ножки, он неожиданно пошевелил пальчиком. Это было для нас настоящим праздником! Прошло еще немного времени. Помню, была на кухне, оборачиваюсь и глазам своим не верю -- возле меня стоит Сергей! Представляете, 10 июля его забрали в реанимацию, 2 сентября он уже был дома с диагнозом пожизненной инвалидности, а 28 сентября сам пошел.

...Шесть детей -- шесть сыновей. И вот долгожданное чудо!

ЛАПОЧКИ-ДОЧКИ

-- Сколько тогда людей нас поздравляли! Я еще лежала в родильном зале, а у мужа на работе уже вывесили большой плакат: "Поздравляем супругов Мякот с рождением первой дочки!" Далее у нас появились Ирина, Кирилл, Тарас, а потом пришла Лена...

"Мама, мама, мам..." -- Лена поклялась, что последний раз шепчет эти слова. После того, как ей показали на дверь, да еще и напомнили, что она безродная, и вообще ничейная...

-- Когда я случайно увидела Лену, то сама чуть не заплакала, -- вспоминает Любовь Николаевна. --До чего из-за водки опустилась кума Ирка, а раньше была красивой и умной женщиной. Девочку она удочерила, когда сказали, что своих уже не будет.

Прихожу домой, рассказываю мужу. Младшие дети в один голос: "Давайте заберем Лену к себе!" Я что-то принялась объяснять о том, как нам будет тяжело. Но Николай-старший даже не дал договорить: "Наваришь, как всегда, кастрюлю борща, если мало -- воды дольешь. Ну, больше хлеба съедят -- это не проблема. Сама видишь -- ребенок пропадает!"
На следующий день прихожу в школу и говорю директору: "Я пришла забрать Лену!" -- "На неделю-другую?" -- "Навсегда!"

...Это была невероятная встреча. Девочка зашла в кабинет директора, я говорю: "Лена, я пришла за тобой" -- Она смотрит на меня с недоверием: "Как?" -- "Ты будешь жить у нас -- я буду тебе мамой, дядя Коля -- отцом..." Она на минуту замерла, кажется, у нее вообще дыхание перехватило, а затем как бросится ко мне: "Тетя Люба!" И аж захлебывается! А потом поднимает головку, смотрит мне прямо в глаза: "Тетя Люба, вы меня не захотите брать!" -- "Почему?" -- "Я -- ничья!" -- "Леночка, как ты ничья? Ты наша!"

Сначала Лена сильно отличалась от остальных детей: не знала элементарных правил гигиены, была неуправляема и, казалось, не очень стремилась исправляться. Потому, сознаюсь, пришлось поначалу и кричать на нее, и даже однажды шлепнула... И знаете, подействовало. Сейчас это прекрасная девочка. Она и есть наварит, и уберет, и детей оденет -- моя первая помощница.

-- А когда было первое "мама"?

-- Лену забрали в понедельник 10 февраля 1993 года, а в субботу я готовила традиционное семейное блюдо -- вареники, слышу, меня Сергей зовет. Захожу, а он Лене: "Ну, говори, говори..." Она неуверенно смотрит на меня: "Мама, можно я включу телевизор?" Чувствую, что слезы сейчас потекут ручьем, но стараюсь не выдать своего волнения: "Не надо спрашивать". (Именно в это время мы старались Лене внушить, что все в доме такое же ее, как и наше. Она поначалу бегала и спрашивала: "А можно в этот шкаф заглянуть?", "А что в этой тумбочке?...") В тот вечер она еще 150 раз сказала "мама": "Мама, мам, а мам, как думаешь, мам... Хорошо, мам..." И если бы вы видели с каким удовольствием она говорила эти слова!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

-- Считаю ли я это подвигом? Нет. -- Любовь Николаевна и минуты не раздумывала. -- Для меня подвиг -- это что-то высокое, это как на фронте человек отдал свою жизнь за другого, или сделал это в мирное время, а я... На моем месте так поступила бы каждая женщина...