Сергей Михалок: "Я родился под картиной Рафаэля" — эксклюзивный разговор о главном

В Киеве с аншлагами прошли два первых акустических концерта лидера группы Brutto и экс-солиста "Ляписа Трубецкого" Сергея Михалка (планетарий Atmasfera 360, билеты 150—350 грн). Сам музыкант свое выступление обозначил в жанре поэтическо-музыкального спектакля. Все действо длилось больше двух с половиной часов, на сцену с Михалком вышли два гитариста, а в перерывах между исполнением хитов белорусский артист был как никогда откровенен.

О ПРАВИЛЕ СВОЕЙ ЖИЗНИ

"Всю жизнь я придерживался правила: чтобы фокусник или иллюзионист не надоел своей публике, ему нужно иметь тысячу масок. И даже искренность художника должна быть под цирковым колпаком и облачена в какие-то художественные одежды".

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

О СЕМЬЕ

"Моя мама работала поваром в военном гарнизоне, где и познакомилась с папой. А родился я в Дрездене, если быть точным — в Дрезденской картинной галерее под полотном "Сикстинская мадонна". Родители поехали туда на экскурсию, и роды произошли прямо там, под картиной Рафаэля.

В детстве у меня была няня-узбечка, и поэтому в два месяца я уже спокойно ел плов, только зиру и кинзу выплевывал. Потом меня перевезли в Алтайский край, в маленький городок Славгород, где я уже начал свою музыкальную деятельность. Там я записался во все кружки, которые только были возможны. Кроме того, играл в духовом оркестре — это моя самая главная музыкальная школа в жизни. В общей сложности в Славгороде я прожил 13 лет. Позже с семьей переехал в Новосибирск".

О ШУКШИНЕ

"Это мой самый любимый писатель и режиссер. Шукшин — это настоящий русский рок. При всей своей простоте, кажущемся крестьянском простодушии, это очень глубокий и талантливый писатель. Мне очень нравится, что для всех своих персонажей он придумывал особенные этюды, награждал их сильным характером. Тема природы мне очень близка: я и сам часто оказывался с ней один на один, ездил в археологические экспедиции".

О СОМНЕНИИ

"Всю свою жизнь каждый человек должен строить новую ось координат. Каждый день у нас появляются новые условия уравнения. Иногда опыт — самый плохой советчик. Мой жизненный путь — это не сумма побед, знаний и убеждений, а сумма неуверенности и сомнений. Вообще я считаю, что сомнение — очень важная мотивационная часть для любого человека".

О ЛЕТОВЕ

"Егор Летов — мой главный учитель, тот человек, с которого я во многом беру пример, в том числе при написании песен. Мне кажется, многие его взгляды переплетаются с тем, что я пытаюсь развивать своим жизненным опытом. В свое время в Барнауле один еврейский бандит рассказал мне удивительную историю про Летова. Дело происходило под Бийском, где проходил рок-фестиваль с участием Егора и куда съехалась вся панкота Алтайского края. Сцена была очень высокая, к тому же залита бетоном, и внизу тоже был бетон. Надо сказать, что Егор Летов редко шел на контакт со своими поклонниками. Он практически не давал интервью, автографы. В общем был неконтактным человеком, и на концертах зачастую вел себя угрюмо, ни с кем не здоровался. И вот приходит очередь Летова выходить на сцену. Народ уже в экстазе, скандирует: "Е-го-ру-шка". Выходит Летов, уже вдохновленный горным алтайским воздухом, изрядно пропотевший на разминке. И вдруг с ним что-то происходит: глядя на лес рук, он неожиданно кладет гитару и направляется к краю сцены с полной уверенностью, что сейчас волна подхватит его и они вместе сольются в экстазе. И вот Егорушка взмывает над толпой и как будто гиперболоидом инженера Гарина разрезает ее — и все расходятся в разные стороны. Толпа замирает в тишине, а Летов лежит неподвижно, почти не дышит... Это для меня притча, которая говорит о том, что иногда слияния и хождения в народ могут закончиться плачевно как для одних, так и для других".

О ПЕСНЯХ

"Своими песнями я никого не учу. Для меня это просто возможность зафиксироваться эмоционально в данный период времени, а потом через какое-то время попытаться вспомнить, каким я был раньше".

О "ЛЯПИСЕ ТРУБЕЦКОМ"

"Я хотел сделать группу, в которой все должно быть китчевым, пародийным и, что главное, однодневным. До 1996 года у нас не было ни одной записи, и это было главной нашей концепцией. На каждый концерт мы готовили отдельный репертуар, были лишь две-три песни, которые повторялись. Состав менялся от концерта к концерту. Вообще группа "Ляпис Трубецкой" появилась случайно. Я выиграл конкурс как бард на аккордеоне в училище искусств в Минске, в которое попал тоже случайно. Потом решил подать заявку на рок-фестиваль "Три кольори", но мне сказали, что мне с моим аккордеоном там делать нечего. Тогда я пошел в курилку, которую разделял с ребятами из училища, где и нашел первый состав группы. Кстати, название "Ляпис Трубецкой" придумал работник Дома пионеров, который случайно попал к нам на репетицию. Вообще "Ляпис" пришел к своему пику методом проб, ошибок и огромной человеческой селекции. В коллективе играло очень много музыкантов, басисты менялись как перчатки. А трубач, несмотря на то что хорошо играл, в туре мог напиться до того, что приводил вокзальную проститку и говорил, что готов на ней жениться. В общем, микроклимат в группе был очень сложным".

О BRUTTO

"В коллективе могут быть совершенно разные люди. Более того, система противодействий и какие-то интриги только помогают сотворчеству. Поэтому взаимный креатив и рождение чего-то нового могут происходить и не в кругу единомышленников. Во всех группах, в которых я играл, было очень много внутреннего бурления. Группа Brutto — это тоже цыганская семья, мы все очень разные люди, но придерживаемся главного правила, которое должно царить в любом коллективе, — глубокое уважение и мир".

О МЕЛОЧАХ

"Я обычно очень тщательно готовлюсь к каждому концерту. Для меня очень важны детали: правильный плейлист, одежда музыкантов. Это касается и белья, и ремня, который может случайно расстегнуться на исполнении песни "Я верю". В нашей профессии нет мелочей, я люблю доскональность во всем".

О КАШЕ В ГОЛОВЕ

"Иногда я сам путаюсь в своих альтер эго, во всех Сашах и Сережах, Михалках прошлого, Михалках будущего. Во время разговора внезапно может проявиться то один, то другой. Это как у Довлатова: "Сергей пьющий и Сергей непьющий были настолько разными людьми, что даже были незнакомы". Вот это про меня и про мои ипостаси. Вообще у меня в голове не простая каша, а жесткая кутья".

О СЫНЕ МАКАРЕ

"Недавно мы с сыном были в игровой комнате. И как только он попал на площадку, сразу ринулся разрушать все, что до этого построили другие дети. Я-то понимаю, что он, как и я, хочет разрушить чужой замок, чтобы построить свой. А потом уже и свой замок разрушить и построить новый. В этом и есть главный смысл постоянного пути".

О ПЕРВОЙ ПЕСНИ НА БЕЛОРУССКОМ

"В Беларусь я приехал 18-летним парнем, и до этого не знал культуру предков. Первую песню на белорусском я написал на ощущениях, с помощью словарей. В итоге получились "Рамонкі" ("ромашки" в переводе. — Авт.). Я там наделал кучу ошибок, долго потом исправлял. Но мне так понравилось! Я с большим трепетом подходил к поиску каждого слова".

О ПЕСНЕ "ВОИНЫ СВЕТА"

"Во времена, когда я еще был в "Ляписе", мы с женой насобирали денег и полетели в Доминикану. И там на берегу я придумал песню — совершенно легкую, не имеющую никакого отношения к реальным баталиям и баррикадам. Песня и на репетициях по-другому называлась. Но удивительным образом, когда я стал эту песню записывать на студии, она приобрела очертания другой реальности. Первоначально эта песня была совершенно аполитичной. Я не провидец, и почему у этой песни такая судьба, сам не знаю (композицию часто называют гимном Евромайдана. — Авт.). Но сегодня это уже не моя песня, и всю ее значимость сотворил не я, а народ".