В хосписе для умирающих работают врачи-философы, а пациенты рисуют картины-пророчества

Все представления о хосписе, как о месте мрачном и неуютном, развеиваются, едва переступаешь порог отделения паллиативной помощи при севастопольском онкодиспансере. Тихие коридоры, нет ни привычного для больниц холодного кафеля, ни крашеных зеленой эмалью стен.

Сестра-хозяйка Галина Семенова проводит экскурсию по здешней мини-галерее: "Этот корабль из гипса вылепил парень-наркоман. А вот портрет, нарисованный нашей пациенткой. Ее сын, когда пришел сюда после ее смерти, расплакался, узнав в мальчике на портрете себя в детстве. А этот пейзаж его мама нарисовала последним. Мы его даже показывали психологу: в поле под грозовым небом стоит одинокое дерево, а сверху — радуга, которая как-то странно обрывается. Специалист сказал, что она чувствовала, что вскоре уйдет, и так это выразила".

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

Оборвавшаяся радуга над сухим деревом — так пациентка из Севастополя передала предчувствие близкого конца

Хосписное отделение в Севастополе открылось три года назад. По секрету медперсонал рассказывает, что этому способствовал бывший тогда президентом Виктор Ющенко, задумавший таким образом сделать реверанс в сторону Запада. Там давно требуют от нас создать сеть медучреждений для неизлечимо больных, подчеркивая, что нельзя идти в Европу и говорить о принципах гуманизма в стране, граждане которой умирают в муках. Место для 20 коек нашли в здании бывшего детского кожного диспансера.

"В Севастополе за месяц от онкологических заболеваний умирает 160 человек. Из них у меня — 20, остальные — дома. За год проходит около 250 человек, — рассказывает заведующий отделением Виталий Виливчук. — Но поначалу к нам вообще не шли. В обществе есть стереотип, что если ты положил близкого в хоспис, значит, бросил его. Но бросил ты его тогда, когда ушел на работу и оставил его одного в квартире. Здесь же пациент получает необходимую помощь, а близкие могут находиться с ним рядом хоть круглосуточно. Захочет друг прийти к другу в три часа ночи — пожалуйста! Если пациент хочет домой, мы тоже не будем держать, как и не станем препятствовать, если решит вернуться".

Кстати, заведующий хосписом развеял наше мнение, что в подобное учреждение приходят только, чтобы умереть: "Например, поступает тяжелый больной. Мы убираем боль, учим бороться с недугом: затошнило — выпил таблеточку, заболело — выпил другую. И вот он полежал две недели, я его выписываю, и у него появляется еще время пожить дома и не быть обузой для родных. И некоторые еще живут с этой болезнью год-другой".

Два с половиной года назад в этом отделении не стало отца Аллы Демидовой, а сейчас здесь лежит ее мать. "Когда она заболела, сама попросилась сюда, и мы не стали перечить. Хотя решение положить сюда папу далось непросто. Мне хотелось, чтобы он был в домашних условиях, и думала, что здесь это невозможно. Но условия в хосписе оказались именно такие. Мама лежит в одноместной палате, и с ней все время может находиться кто-то из нашей семьи. Мы ни за что не платим, кое-что из медикаментов и предметов ухода, правда, приходится докупать, но зато здесь чудесное трехразовое питание".

Медперсонал объясняет, что в их задачи входит создать для больных максимально комфортные условия. Каждый развешивает в своей палате какие хочет картины и фото, может смотреть телевизор, готовить в микроволновке.

"В Европе хосписные палаты давно уже выглядят, как мини-квартиры с кухней. Ведь если пациентке, например, захочется нажарить блинчиков и накормить ими внуков, она должна иметь возможность это сделать, — размышляет Виталий Виливчук и корректно уходит от ответа на вопрос о том, какие проблемы есть у хосписа. — Единственная сложность — это стереотип, что только дома пациент может быть окружен заботой и любовью".

10 МЕСТ В СТОЛИЦЕ. А вот главный в Крыму специалист по паллиативной медицине Александр Филенко о проблемах говорит с большой охотой. Десять лет назад ему, заместителю главврача крымского онкодиспансера, с большим трудом удалось открыть хосписное отделение в полуподвальном здании больницы. Заручившись помощью спонсоров, сделали скромный ремонт, обеспечили быт больных. С тех пор он безуспешно борется за выделение земли под строительство полноценного хосписа.

"В 2011 году от рака умерло 3,6 тысячи крымчан. А в нашем отделении только 10 коек — и это на всю автономию. Еще есть 17 коек по разным больницам Симферополя, но там не всегда оказывается должный уход, и 15 — в новом хосписе, который открылся в декабре в Куйбышево, 20 — в Ялте и 30 — в Феодосии. В то же время в Европе подсчитали, что на 100 тысяч населения должно быть 10 коек, следовательно, Крыму их нужно 150, — рассказывает Александр Григорьевич. — Но наши депутаты не могут выделить землю под строительство хосписа, а один из членов комиссии по здравоохранению даже сказал: "Я бы лучше построил публичный дом". Я понимаю, что даже согласно христианским канонам человек должен страдать. Но ведь не мучиться же! А у нас люди умирают в страшных муках".

Причины, по которым в автономии не открываются частные хосписы, Александр Филенко объясняет низким достатком пациентов: "Инвесторы есть, и они хотят строить учреждения европейского образца, но день пребывания в таком месте стоил бы около 200 гривен — далеко не всем это будет по карману".

МЕДИКИ, ЧТОБЫ ЗАБЫТЬ О БОЛЬНЫХ, ХОДЯТ ДОМОЙ ПЕШКОМ И ЧАЩЕ ЗВОНЯТ БЛИЗКИМ

Медперсонал паллиативных учреждений рассказывает, что каждый, кто побывает в стенах хосписа, задает им один и тот же вопрос: "Зачем вы здесь работаете?". И действительно, сложно понять людей, которые каждый день выполняют самую грустную медицинскую работу без доплат и специальной подготовки (в Украине можно лишь пройти тренинги по психологической помощи неизлечимо больному пациенту, которые проводят представители европейских благотворительных фондов).

Виталий Виливчук объясняет, что к такой работе невозможно привыкнуть: "Когда три-четыре человека за смену умирают, нельзя остаться равнодушным. Алкоголь не помогает. Спасает только осознание, что если бы не я, то им было бы еще хуже. Когда человека привозят, он криком кричит, что не хочет жить, а через какое-то время спрашивает: "А вы меня вылечите?" — это тоже помогает. А если все-таки тяжело, я стараюсь не нести негатив в семью, поэтому иду домой пешком, хотя живу за 13 км от работы. Особенно классно, когда при этом идет дождь".

Сестра-хозяйка Галина Семенова считает, что работать в хосписе можно, только будучи философом: "Здесь все иначе смотрят на мир. Идешь домой и, какая бы ни была погода, думаешь: "Боже, какая красота!". Приходишь: "Какое счастье, что у меня есть близкие!". Начинаешь чаще звонить родственникам, которые живут далеко, больше помогаешь друзьям и ценишь, что все живы и здоровы".