Первые и последние слова мнения
Не помню точно месяц и день, когда это началось, только разве что приблизительно. Не уверен, что точно могу сказать, что же послужило первоначальным толчком, так сказать, первым импульсом к этому пристрастию. Затрудняюсь также определенно назвать, какой же именно диагноз из всех приписываемых мне, подтвердит моя склонность к этому вполне невинному, на мой взгляд, и бессмысленному, на взгляд со стороны, увлечению. Могу лишь только гадать, что же на этот раз в очередном припадке зависти и злобы ко всему неординарному припишут мне всякие доморощенные психологи и бездарные дилетанты от психоанализа. Прежде всего и как обычно, − цинизм, бесстыдство и гордыню. Как же без них! Эту привычную тройку в моём случае чаще других сопровождают почему-то тщеславие и крайняя степень самолюбования. Но эта пятерка, скорее всего, будет заключать список моих грехов, пороков и диагнозов, а возглавят список обвинений на этот раз другие предположения. Наверняка среди них будет и патологическая склонность к суициду (не вижу никакой связи, но большинство из тех, кто узнавал о моей коллекции, первым делом подозревали во мне человека "чье горло бредит бритвой", как сказал талантливый поэт). Возможно, разглядят танатофобию. Но у кого ее нет! Она в пределах разумного присутствует в каждом из нас с младых ногтей и до мгновения, когда голова влезает в петлю не галстука, а бельевой веревки. Ага! Вот и добрый дедушка Фрейд, внешне похожий на стройного Cанта Клауса. Стало быть, могут предположить задатки фафофилии, конечно, путем привычной сублимации. А уж зная меня лично, вполне могут дойти до херофобии. Для ржущих гусар и их кобыл сразу же доходчиво объясняю, что херофобия − это боязнь веселья, сродни гедонофобии – патологического страха испытать или быть рядом с тем, кто испытывает радость, удовольствие, счастье. Отсюда уже рукой подать до мизантропии и социопатии. По сути, я любимое чадо этих двух самых родных мне стихий.
