Донецкий пенсионер: "Всю жизнь работал и пел "Ой, на горі два дубки". А как мне теперь относиться к Украине?"

Пожалуй, еще не было в истории Украины периода, когда старикам было настолько трудно, как сейчас. Пережив становление независимости, дефолты, кризисы, безденежье, те, кто получает сейчас пенсию в Донбассе, оказались выброшенными на произвол судьбы. Не купившись на обещания самопровозглашенных республик, донецкие пенсионеры расcказали Сегодня.ua о том, как изменилась их жизнь за последнее время и как они все еще надеются, что их страна не оставит стариков в беде.

"ОЙ НА ГОРІ ДВА ДУБКИ". Пенсионер из Донецка Дмитрий Иванович Ковальчук больше 30 лет проработал на донецкой шахте имени Абакумова. Во времена СССР жил и трудился на Крайнем Севере. Благодаря шахтерскому и "северному стажу" ушел на пенсию в 50 лет.

"Я помню, когда оформлял пенсию, мне постоянно говорили "В Украине Крайнего Севера нет, никаких повышенных пенсий не ждите". Пришлось и законы выучить, и бюрократов носом туда потыкать – все получилось, жил спокойно, семье помогал. Вся моя родня в Димитрово, что в Донецкой области, все мы разговариваем наполовину по-русски, наполовину по-украински, как говорят дети – на суржике. И никому до этого не было дела, на каком языке я говорю. Свободно на украинском говорил в Донецке, и никто мне за это морду не бил", – вспоминает Дмитрий Иванович.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

Шахтер-пенсионер вспоминает, как бережно хранил традиции своего дома в Ленинском районе Донецка. "У нас дом старый, еще при немцах построенный, 12 квартир. И мы дружили всегда с соседями, все праздники – за общим столом. У меня в квартире целый склад музыкальных инструментов – гитара, баян, бубен даже есть, погремушки всякие – так какие мы концерты устраивали. И все сплошь "Несе Галя воду" та "Ой на горі два дубки" пели. А сейчас уже нет этого…" – сокрушается Дмитрий Ковальчук.

ВСЕХ ОБМАНУЛИ. После того как в Донецке зазвучали первые выстрелы, соседи Ковальчука начали выезжать кто куда. Дом опустел, а пенсионер остался присматривать за квартирами.

"Осталось кроме меня три семьи, но они, как оказалось, прониклись идеями всяких республик и перестали со мной здороваться. Я, конечно, не понял такого переворота, а потом подумал – ну что ж, видимо, так суждено. Соседка Таисия сказала когда-то мне в спину, что я бандеровец. В другое время бы посмеялись – ну какой я бандеровец, всю жизнь жил на Донбассе и в шахте пахал. А то что у меня дома украинские рушники под иконами, так то никого не касается", – говорит пенсионер.

И добавляет: пылу-то у соседей поубавилось, как только перестали пенсии да зарплаты платить. Надежды на обещанные так называемой "ДНР" выплаты рухнули, люди оказались предоставлены сами себе, независимо от взглядов на политику. "Все меня хунтой называли, а сейчас мимо бегают и глаза прячут. У одних соседей сын ушел в "ополчение", так через неделю прибежал домой и ночью уехал куда-то в Россию. Сказал, что не будет воевать – с другой стороны его то ли знакомый, то ли одноклассник воюет", – вспоминает Дмитрий Иванович. – Вот жизнь какая наступила, обманули всех, заставили стрелять друг в друга".

Сейчас шахтер-пенсионер с тревогой ждет 1 декабря и не верит, что руководство его страны занесло его в "черный список". "Я всю жизнь своей страны не предавал – честно работал, честно детей растил. Они сейчас в других городах Украины живут, меня зовут к себе, но не поеду – я же за домом смотрю, как бросить доверенный участок? В жизни было всего много – и хорошего, и плохого. И бывало без денег месяцами работали, и касками да обушками приходилось стучать на шахтерских забастовках, и друзей погибших в шахте хоронить... Но никогда нас так не выбрасывали за борт, мол, сами выгребайте как хотите. Мы-то выгребем, а Бог разберется, кто прав, кто виноват. Но я не понимаю, за что так с нами поступили? Ни разу я зарплату не скрыл, все положенные налоги с нее отдавал, а сейчас мне говорят, что не будут давать денег еще и банковские карты закроют. С голоду я, может, и не умру, дети не допустят, а вот как я теперь к Украине относиться буду? Неужели больше не спою с друзьями "Несе Галя воду"?"

Смотрите ФОТОпроект: Донбасс без лишних слов

"РОССИИ СВОИХ БЫ ПРОКОРМИТЬ". Землячке Дмитрия Ивановича, Елене Степановне Леляковой – 60 лет. Год назад она оформила пенсию, но продолжает работать в бухгалтерии небольшого предприятия. "Пенсия оказалось очень маленькой – всего 1200 гривен. Потому я осталась работать, чтобы получать зарплату. Руководство не имело ничего против, а летом, когда все сотрудники разлетелись кто куда, спасая семьи из-под обстрелов, я вообще осталась одна в отделе, – рассказала Елена Степановна. – Наша фирма занимается поставками продуктов питания, на складах еще что-то осталось, и мы понемногу распродаем остатки".

Весной Елена Степановна с ужасом наблюдала, как в ее городе появились странные люди. "Когда начались все эти митинги за Россию, за Крым, я тогда еще сказала: "Ничего хорошего не будет! Не бывает, чтобы было все хорошо, если принуждают оружием. И я понимала, что все эти разговоры о независимости, о том, что мы сами себя будем кормить, мне как бухгалтеру казались несерьезными. "Нам Россия поможет!" – говорили мне подруги, а я отвечала: "Им бы своих пенсионеров прокормить". Но мало кто тогда слушал. Все мечтали, что проснутся – а за окном другая жизнь за ночь наступила. С чего бы? Если толпы ходили и громили здания, грабили в общем, вели себя как урки последние", – вспоминает Лелякова.

В конце мая Елена Степановна и ее муж Александр буквально силой заставили сына с семьей выехать в Киев. "Уже было понятно, что готовится что-то страшное в Донецке, а у сына дочка только-только родилась. Мы их выпихнули буквально, в чем они были одеты, потом уже вещи пересылали…"

ИЗ ГОРОДА ВЫНУЛИ ДУШУ. Лето Елена Степановна и ее муж провели под постоянным грохотом артиллерии – домик в Кировском районе оказался прямо на линии огня. "Сколько в подвале просидели часов – не сосчитать. И соседей прятали, и собак – а куда же их, на улицу не выбросить, – говорит Елена Степановна. – Сейчас потише, конечно, но все равно слышим, как по аэропорту дубасят".

Работать Елене Леляковой теперь сложнее, чем раньше. "Наше здание находилось прямо под аэропортом, туда мы не ездим, конечно. Приходится пересекаться в городе, документы отдавать-забирать. Конечно, город наш – это уже не Донецк. Душу из него вынули. Вроде и люди ходят, и машины ездят, и троллейбусы даже набитые – а души нет. Словно висит над городом какая-то туча грусти, хотя сегодня вот солнце было. Все словно в коконах ходят, "человеки в футлярах". Молодежи мало, очень мало. Зашла в супермаркет – весь народ в одну кассу стоит, она еще по карточке оплаты принимает. Наличные деньги у всех заканчиваются, как дальше будет – никто не знает. В прошлом году в это время уже о Новом годе думали. А сейчас ни одной мысли об этом", – говорит Елена Степановна.