"Александровка": один день в самой знаменитой психбольнице Одесской области

В коридорах Александровки. Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

В детском отделении. Фото В.Павлова

Арт-терапия. Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Сергей Устинский: "И не скажешь, что автор иконы – убийца. Талант!" Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

VIP-палата. Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

Фото В.Павлова

1/16

Пять месяцев назад область потрясло жуткое убийство в одном из 52 наших психоневрологических интернатов – Новосавицком. Трагическая гибель 38-летнего Юрия Вовченко, словно молния, осветила ситуацию в сфере реабилитации тех, кого называют "умственно отсталыми".

Интернаты находятся в ведении Министерства труда и социальной защиты населения, но на сей раз мы решили осветить проблему с другой стороны, медицинской, тем более, что здравоохранение в области обещают вскорости реформировать. Напомним, товарищи Вовченко по несчастью неоднократно говорили о якобы существующей в системе ПНИ практике отправки подопечных на т.н. "пенсию" – на обследование в одну из психиатрических лечебниц региона. По их словам, делается это не с целью помочь больным, а чтобы наказать их за неповиновение, запугать их и сделать невозможным любой бунт. Непокорных, утверждают больные, помещают в отделение с "буйными" и обкалывают нейролептиками с тяжелым побочным эффектом... Карательная психиатрия в действии! "Сразу сажают на галоперидол, после которого сначала боли жуткие, а потом жить не хочется, такая депрессия, – рассказывает побывавший на "пенсии" подопечный Новосавицкого интерната Леонид Ткаченко. – После лечения ты долгое время не способен вообще что-­то предпринимать, становишься пассивным и апатичным".

Читайте также: Новости легальных концлагерей Одессы: избиения, "несогласные" и палачи на свободе

Чтобы проверить эту информацию, мы побывали в самом, наверное, "закрытом" медучреждении региона – областной психиатрической больнице №2, больше известной по названию села, в котором она расположена – Александровке. Это четверть часа езды от поселка Котовского, на берегу живописного Аджалыкского лимана.

Местные жители, вопреки ожиданиям, в соседстве с лечебницей ничего страшного не видят. "Напротив – больница кормит село, дает рабочие места, поддерживает инфраструктуру. А больные, которым разрешено выходить на улицу, совсем не опасные", – поведал нам 45-летний александровец Виктор.

Огороженная территория, но ворота открыты. Охраны не видно. В админкорпусе пробиваемся через шумную толпу с кинокамерами и осветительными приборами – идут съемки фильма о вреде наркотиков. Рабочее называние ленты – "Обреченные на жизнь".

Главврач Александр Михайлюкович без проблем согласился провести экскурсию по "желтому дому". "Да, действительно, к нам иногда направляют из интернатов людей, которые не нуждаются в нашей помощи. Мы таких отправляем обратно, – рассказывает он. – Вообще, здесь очень мало тех, кого лечат принудительно. Для того, чтобы положить в больницу человека нужно его согласие, либо решение суда. Во-вторых, пожизненно мы здесь никого не держим. В зависимости от тяжести болезни – от 3 недель до 3 месяцев".

По его словам, больницу регулярно посещают правозащитники, в том числе из Европы и никаких ужасов не находят: "Я думаю, что подобные рассказы обусловлены представлениями еще советской эпохи о карательной психиатрии. Но с тех пор все кардинально поменялось, прежде всего подходы. Мы сейчас делаем акцент на амбулаторном, а не стационарном лечении. И вообще, я давно вынашиваю планы о переименовании клиники в Центр психического здоровья, чтобы убрать негативный контекст".

НА МЕСТЕ КОНЦЛАГЕРЯ

Часть корпусов больницы, открытой еще в 1956-м, – бывшие тюремные бараки. Когда-то, при Сталине, здесь была исправительная колония, концентрационный лагерь. Но сейчас атмосфера в учреждении совсем не тюремная. О том, что это не обычная клиника напоминают разве что решетки на окнах, отсутствие ручек на дверях отделений (они в карманах у персонала) и самих дверей в палатах. В остальном же – больница как больница. Кормят, правда, не очень, но это у нас повсеместно.

В отделении легких психозов – оно открытое, больные могут свободно выходить – кресла, телевизоры, холодильники и отдельные санузлы в комнатах-двушках. Имеются даже две благоустроенные палаты, похожие на номера в гостинице. "Спонсоры сделали, бизнесмены, которые время от времени пользуются нашими услугами", – рассказывает заведующая Гульшат Конысбекова.

В детском отделении обстановка даже лучше, чем в "психозном". Здесь вообще не ощущается больничный дух. Много игрушек, светлые комнаты, повсюду ковры. Когда мы зашли, ребятишки сидели в учебном классе, что-то рисовали – в отделении, с гордостью поведала детский психиатр Оксана Хамза, внедряют новые подходы к лечению, в частности, арт- и аринотерапию (воздействие искусством и сказками). "Многие дети, которые поступают к нам из интернатов и детских домов, испытывают даже легкий шок оттого, что ими не командуют, не помыкают, а стараются относиться по-домашнему, как в семье. Но быстро адаптируются", – говорит специалист.

И все-таки, конечно, это не обычная больница. Главное отличие – специфический и не всегда безопасный контингент. Заведующий мужским отделением острых психозов Сергей Устинский крутит в руках прекрасную резную икону: "Вот, творчество нашего постояльца. И ведь не скажешь, что кровавый убийца. Талантище!" Неспроста в этом отделении и новенькая дверь. Старую, говорят, сломали разбушевавшиеся пациенты...

Случаются, рассказывают медики, и нападения на персонал. "В прошлом году один ударил сотрудницу ногой. Хорошо ударил, – вспоминает Михайлюкович. – Но она сама виновата, нарушила технику безопасностью. Ни при каких условиях нельзя поворачиваться к пациенту спиной!"

При этом, здесь почти нет мужчин-санитаров и не так много мужчин-врачей. Для "фиксации" не применяется смирительная рубашка, только широкий бинт. Нейролептики колют, но, заверяют медики, только, когда это необходимо.

Опасные условия труда отражаются на зарплатах. Сотрудники Александровки получает на 25% больше, чем в других больницах. А те, кто работает в туберкулезном отделении (есть здесь и такое), – еще плюс 15 процентов. Но остроту кадровой проблемы это не снижает. Хуже всего обстоят дела со средним медперсоналом. Молодого пополнения почти нет, а тут еще и правительство наломало дров с пенсионной реформой. До Нового года заявления написали несколько пожилых медсестер. "Как мы без них обойдемся – ума не приложу", – сетует старшая медсестра лечебницы Галина Ильина.

"БЕГЛЫХ ВОЗВРАЩЕМ НЕ ВСЕГДА"

Еще из психбольницы довольно часто бегут. Тем более, что организовать побег не так уж и сложно: открыл согнутой алюминиевой ложкой замок на выходе из отделения, вышел за ворота – и был таков. Но направляются беглецы чаще всего... к себе домой, поэтому их поиски длятся недолго. "Обратно забираем не всегда. Если болезнь в стадии ремиссии, то передаем под наблюдение районному психиатру", – говорит Александр Михайлюкович.

В общем, ничего из того, что рассказывают об Александровке ее бывшие пациенты, мы там не увидели. Это, конечно, не означает, что больница эта – курорт, что там все благополучно и выписавшиеся пациенты готовы на все, чтобы вернуться снова на койку.

Прежде всего суды, исключительно по вердикту которых, как справедливо заметил главврач, можно отправить человека в "психушку" принудительно, далеко не всегда справедливы и объективны. Источники в правоохранительных органах утверждают, что иногда люди в мантиях даже идут на поводу у "квартирной мафии", сбагривая сначала в психиатрические лечебницы, а затем и в ПН-интернаты владельцев и наследников приглянувшихся криминалитету квадратных метров. Лекарства нейролептической группы – галоперидол и аминазин, – которые применяют психиатры, далеко не так безобидны, как говорят медики. Даже опасны, если их принимать длительное время, не дополняя корректирующими препаратами, вроде циклодола. Не зря они запрещены в некоторых европейских странах.

Ну и, наконец, отправка людей из интернатской системы на "пенсию" в качестве наказания – штука довольно распространенная, причем не только в Украине. Например, в конце ноября 2010-го российская прокуратура сообщила, что такая практика существует в Волгограде, причем пациентами психиатров становились… дети-сироты. По данным надзорного ведомства, руководство тамошнего детдома в воспитательных целях помещало детей в медицинский изолятор и применяло аминазин без назначения врача. Кроме того, директор учреждения принимала решения о направлении провинившихся воспитанников в областные наркологическую и психиатрическую больницы, где они также подвергались принудительному лечению. Было установлено порядка 20 подобных фактов, совершенных в период с 2008 по 2009 годы.

В ИНТЕРНАТАХ – ТУБЕРКУЛЕЗ

Тем временем, правозащитники снова сообщают о проблемах в Новосавицком и других интернатах региона. Оказывается, там вовсю бушует эпидемия туберкулеза! По словам общественного деятеля Татьяны Макаровой, "болен чуть ли не каждый второй". Отметим, что закон возлагает на руководителей интернатской системы обязанность проводить регулярное медобследование постояльцев в районных больницах, где есть врачи-фтизиатры…

"Да, у нас в психотуберкулезном отделении есть подопечные из Новосавицкого, которые прибыли сюда с туберкулезом. Ответственность за это несет администрация интерната, которая не уделила этому должного внимания", — говорит Александр Михайлюкович.

По его словам, из 603 пациентов больницы у 46 — различные формы туберкулеза.

К слову, по одному из возбужденных после убийства в Новосавицком интернате дел уже вынесен судебный вердикт. Бывший врач интерната Григорий Ткачук, приказавший похоронить убитого, не оповестив органы внутренних дел о произошедшем, получил 4 года... условно. Дело санитара Юрия К., который избивал подопечного, пока рассматривается. Кроме того, прокуратура проводит проверку в отношении экс-директора ПНИ Валентины Стукало, которая, по данным правоохранителей, оформляла подопечных работниками на частных агропредприятиях, то есть фактически торговала ими.