Чтобы стать великой державой, кроме атомной бомбы и православия, России нужна ответственность

Есть ли другой народ в мире, столь не замечающий разрыва между его устремлениями и реальными возможностями?.. Есть опасность, что все это завершится революционной войной самого худшего сорта – войной культур.

Идеолог остзейских немцев К. Ширрен о русских

В начале предыдущего века Российская империя потерпела "славное" поражение от маленькой Японии, потеряв флот, Порт-Артур и репутацию. Осенью 1906 года русские офицеры предпочитали "на материке" не вспоминать о том, что они служили, так как могли быть оплеваны даже публично. Что-то подобное в весьма скором будущем может ожидать российских псевдоотставников, "добровольно" завербованных Донбассом. Но вернемся к событиям страшной истории ХХ века.

Репутация военной мощи России (еще в 1905– не меньшей, чем в 2015) во всемирном масштабе пострадала после Порт-Артура настолько серьезно, что ровно столетие назад ни немцы, ни даже австрийцы не имели никаких иллюзий насчет боеспособности гигантской русской армии, и россияне это чудесно доказали во время первых же сражений на Северном фронте Первой мировой, терпя одно поражение за другим

В войне 1914-1918 годов существует только один вопрос, к императору Николаю Второму: а стоило ли России вообще объявлять войну? Не следовало ли, наоборот, уклониться от военных действий всеми имеющимися средствами тогдашней дипломатии?

Существуют и объективные, и субъективные причины, из-за которых Российской империи не стоило ввязываться в войну, превращая ее своим участием именно в Первую МИРОВУЮ. Можно ли было ее отвратить? Да, можно. Дав Австро-Венгрии возможность спокойно удовлетворить свои претензии в войне с нацистской Сербией, но, как сейчас Беларусь в отношении Востока Украины, выступив в роли миротворца, и тем самым не спровоцировав войны с Германией, а, возможно, уломав не вступать в нее и Францию. Однако Россия, которой впервые в истории выпал столь выдающийся шанс, выступила не в роли спасителя мира и будущего европейской цивилизации, но, объявив войну Германии, в роли ее непосредственного разжигателя. А немцы ведь просили немного: нейтралитета русских.

О неготовности России, уже почти признанной своей в цивилизации начала прошлого века, к войне исписаны тонны бумаги. Но дело даже не в этом. А в том, что, во-первых, нельзя было воевать с собственными родственниками-царями, и, во-вторых, гораздо более важным для России было добиться на Западе – мира, не войны. Вступив в Первую мировую войну, Российская империя была обречена: или на поражение, или на революцию. В итоге получила и то, и другое.

Результат Первой мировой войны – это ставший уже обычным в мировой практике беспримерный героизм солдат и офицеров Российской Империи (а среди них было немало прадедов ныне воюющих под желто-голубыми знаменами), время от времени оказывавшихся в безнадежных ситуациях и с честью выходивших из них, глубочайшее разочарование всех слоев общества, Брестский мир (фактически – позорная капитуляция), последовавший за революцией, Гражданская война и главное: миллионы ни за что ни про что унесенных человеческих жизней.

Формально в 1917 году империя круто рухнула. Но рухнула ненадолго. Рухнула, тем не менее, прежде всего ее лучшая часть, которая была хоть как-то, хоть аристократией и императорской фамилией вхожа в Европу, а значит и – в человеческую цивилизацию.

Россия выжила, сменила свое обличье на настоящее – на лицо азиата-атеиста и, гордо и тотчас же, объявив всю землю своей территорией – тогда это называлось Всемирной Революцией – зашагала к мировому господству. Придя к власти в России, пусть даже в пиар-целях названной впоследствии иначе — СССР, партия Ленина-Троцкого четко определила задачу: как раз мировое господство (если убрать окраску, то этот термин звучал бы очень современно: русский мир).

Сменивший прочих вождей Революции на посту император по имени Коба Джугашвили (Сталин), прося его, грузина, называть только русским, четко определил и сущность нового-старого государства: это было все то же, пострадавшее – некогда от монголов, теперь от белоэмигрантов, а в июне 1941 года – и от немецких фашистов – Государство Российское. То же, которым некогда руководил, топя его в крови, Иоанн Грозный: тем более, что утопив в крови десятки миллионов соотечественников, оно к 1941-му так же одичало. Зачем нам Европа – думала сталинская Россия – мы можем удовлетвориться и простым признанием своего мирового господства.

Единственная причина, по которой Россия 1940-х окончательно не решила вопрос своих как западных, так и южных границ, была, как ни странно, нацистская Германия – страна поэтов и философов, к концу 1930-х, как и Россия, превратившаяся в сплошной военный лагерь. Во время нападения на СССР 22 июня 1941 года, не только Гитлер, но и весьма многие жители 1/6 земли, были на 99,9% уверены: если не Германия на Россию, то Россия – на Германию.

В ситуации Второй мировой войны, несмотря на ужасы, продемонстрированные обеими сторонами, обе страны оказались на самом деле в трагических условиях мировой политики. Это были два озлобленных политических монстра. Один был унижен Версальским миром настолько, что обидчиво желая мести, отринул даже Бога, не только правила игры европейской цивилизации. Другой был также глубоко унижен своей собственной историей: настолько же достойной славы, насколько бесславной на самом деле. Оба вождя "смаковали" свою месть: Гитлер, отрекаясь от цивилизации и одновременно ведя к гибели одну из самых цивилизованных стран в мире, Сталин, зачем-то спасая эту европейскую цивилизацию и одновременно понимая, что его личная страна Россия только дичает из-за этой своей спасительной миссии, – не становясь цивилизованней, она как бы лишь все дальше ментально откатывается на Восток.

"Победителям" впоследствии показалось более кощунственным другое: почему это с каждым признанием нюрнбергских нацистов, судьба их страны, Германии, пристыженной и изнасилованной двумя диктаторами, становится все значительней и важней в глазах союзников. Как будто значительность преступлений, предопределяя будущее Германии, отымает его у России, – той России, которая триста лет уже, бешено и безнадежно стремится к признанию: там, в Европе.

Сразу после Второй мировой войны, опять героической, опять чрезмерно кровавой, опять с потерями, с количеством которых не считается ни партия, ни народ, каждый россиянин (советянин), отбросив дурную манию Сталина о всемирном господстве, так и не сообщенную собственному народу вслух и четко, тайно опять начал мечтать о Европе. Это видно тогда, в 1945-м, это видно даже сейчас: по радостным лицам россиян, побывавших в Европе.

Союз-Россия, оттяпав пол-Европы, немедленно приступил к построению общества российского/социалистического содружества на Западе из стран варшавского договора. И если бы технологии не стали атомными, а гонка вооружений – возможной, Россия вполне могла бы осуществить проект собственного становления как пусть не всеми, но признанного мирового лидера, как некоего пастыря, за которым куда-нибудь, но полмира ушло бы. Но ядерная гонка истощила Россию, а содержать за золото несколько десятков стран, чтоб они тебя за это просто считали "светило будущего и цивилизации", оказалось слишком дорого.

Поэтому Россия опять рухнула: в этот раз растворившись не в Революции, а в параде независимостей. Что это, замысел 1917-1920: рассыпаться, как Терминатору, чтобы вновь подняться над всеми и постучать в двери Европы?

В 1989-1991 случилось то, что должно было случиться: никто никогда не признает истинным лидером цивилизации страну исключительно за огромность ее территории. Когда же Россия вернулась в неисконные, конечно, но относительно собственные границы, она еще с большей силой затосковала о прежней мечте. О Европе. О мировом господстве.

Сейчас Россия аннексировала Крым. В считанные часы Российская Федерация способна аннексировать Литву, Латвию, Украину, Стамбул, часть Монголии, Иерусалим, Манхэттэн – да что угодно.

Но проблему России – как стать цивилизованной, как стать одной из лучших в мире стран, не решить ни оружием, ни благородной ложью о защите русскоязычных граждан прочих государств. Эта проблема решабельна одним путем: внутренней готовностью граждан России быть европейцами на 100%. Но пока граждане решают: быть им россиянами или же европейцами, на самом деле закрывая себя от прочего мира и делая его в интересах собственного комфорта врагом (а державная пропаганда в этом – поможет), они продолжают решение вопроса старой обиды; как бы повторяя, хотя их никто и не просит их об этом рефрене: "Мы – не орда, мы – не орда".

К сожалению, похоже, это – некая российская месть нерусским народам (а таковы все прочие, кроме народов с российским паспортом: от американцев до украинцев) за татаро-монгольское нашествие. И осуществляют ее в ХХІ веке 75% россиян, считающих войну против Украины в интересах прав русскоязычных – возможной, а сообщение о превращении Америки в устах киселевых в ядерное кладбище – красивым, как обычный прогноз погоды.

Однако еще раз повторю: чтобы обеспечить безопасность собственных границ (не чтобы доказать, что она лучшая в мире – это не ей решать, а зрителям), России желательно завоевать весь мир – дойти как до Атлантического, так и до Индийского океана, параллельно федерализировав Японию и частично – Китай. Если у России есть хоть малейшее сомнение в том, что это ей удастся сделать в ближайшие несколько лет, тогда…лучше было даже не аннексировать Крым. Потому что план номер два для любой европейской страны на материке, с трех сторон окруженной не водой – приобрести в соседях прежде всего друзей.

День, когда Россия обратила свое внимание подальше в Европу, которой она не есть и уже никогда не будет, стал последним днем российской мечты не слыть, а воистину быть цивилизованной. Как некая европейская надежда, Россия умерла 2014 году. Россия сделает еще не одну ошибку. Может быть, погибнет. Может, выживет в этой самоубийственной попытке расширить границы русского мира до границ прежних Интернационалов. Но великой европейской страной ей уже никогда не стать. Для того, чтобы стать великой державой мира, кроме атомной бомбы и православия, важно запасаться кое-чем другим – способностью нести и разделять (на практике, а не во лживых спичах путиных) ответственность за будущее всего мира, а не отдельных, как Шипка, сражений, становящихся не более чем названием сигарет, а значит, дымом. В этом, собственно, и состоит исконно русская история.