Об обидах, поражениях и внешней политике

Мы живем в стремительно меняющемся мире. Буквально на наших глазах подверглись кардинальной ревизии концептуальные основы системы международной безопасности, было поставлено под сомнение единство в рядах ЕС и НАТО, терроризм стал глобальной угрозой, а популизм – реальной политической силой. Похоже, что те почти шестьдесят лет, которые человечество прожило после Второй мировой войны в относительном мире, скоро начнут называть "золотым веком".

Сосредоточение в послевоенный период основных интеллектуальных и материальных ресурсов на развитии, невиданный рост инвестиций в образование, научные исследования и технологии обеспечили стремительный рост уровня и качества жизни в значительном числе стран мира. Во многих, но далеко не во всех. События 11 сентября 2001 года вернули человечество к жестокой реальности растущего неравенства, стали свидетельством критических диспропорций между условным "Западом" и условным "Востоком", выходящими далеко за пределы Европейского континента, где ранее зарождались все мировые войны.

Как выяснилось, в мире и вне границ старушки-Европы, где в свое время "обиженные" Версальским миром немцы, превратившись в нацистскую Германию, сотворили апокалипсис Второй мировой, нашлось достаточно мест, в которых чувство обиды за некое "поражение" стало национальной идеей. К числу последних профессор Кембриджа турчанка Айше Зараколь относит целый ряд стран, среди которых, к примеру, и Япония с Турцией, но самое главное – Россия. Для тех, кто потерпел "поражение", или, во всяком случае, считал себя таковым на предыдущем историческом этапе, возникла дилемма: найти свою дорогу "наверх" и обеспечить национальные интересы через субстантивное участие в процессах глобализации, коллективных экономических системах и структурах безопасности, или избрать "другой", индивидуальный путь, как бы противостоящий "пути Запада".

Проблема выбора модели развития стала выглядеть весьма просто – демократия, политическая и социальная ответственность государства, гарантирование базовых прав и свобод человека, верховенство закона и равенство всех перед ним же с одной стороны, или автократия, подчинение интересов индивида интересам государства, архаичные моральные нормы, часто основанные на религии, коррупция и олигархия, избирательное правосудие – с другой. Первый путь принято называть "про-западным", он основывается на принципах евро-атлантизма, второй – "евразийским". Очевидна привлекательность первого пути, и лучше всего это подтверждается миграционными потоками – люди стремятся жить там, где комфортнее (вообразите себе на секунду, что все границы отменены и все желающие могут переселиться куда угодно в том числе "на Запад" – несложно себе представить, где именно возникнет перенаселение). Поэтому для правящей элиты государств, избравших второй путь, необходимо найти объяснение – почему системы образования и медицины, социальные стандарты и качество производимых товаров, объекты инфраструктуры и уровень сервиса, все то, что мы называем уровнем жизни, лучше на Западе, но при этом для "других" государств такой путь неприемлем.

Вопрос о том, что мешает странам, обладающим значительными природными ресурсами, да той же России, превратиться в современные процветающие государства, не имеет простого ответа и не дает покоя лучшим умам по всему миру. Две Кореи являются наглядным примером того, что может произойти, если страна избирает путь демократии и экономических свобод, и что получается, если побеждает автократия, густо замешанная на людоедской государственной идеологии. Почему Израиль смог построить мощное, процветающее государство, а его арабские соседи – нет? Примеров, пусть и приправленных национальной спецификой, достаточно много, чтобы понять – просто наличия огромных финансовых ресурсов для эффективного развития недостаточно, нужно что-то еще. Можно ли вообще достигнуть процветания вне "западного" пути?

Ответ на этот вопрос мог бы быть и положительным, если бы национальная элита какого-либо государства, отвергающего "западничество", смогла предложить иную, более привлекательную модель развития. Увы, в прошлом веке мировой коммунизм предпринял попытку стать альтернативным источником вдохновения для многих достаточно густонаселенных и богатых природными ресурсами стран, и проиграл, причем с разгромным счетом. Ни большие, ни малые государства с коммунистической идеологией не смогли предложить ничего кроме насилия, нищеты и страданий (формально, конечно, за исключением Китая, но там совершенно особый случай, повторить который никому не удастся). Социализм построили в странах Скандинавии, а не в СССР. И все же "другие" не сдаются. Уже в двадцать первом веке религиозный экстремизм, национализм, апеллирование к прошлому (к тому же часто фальсифицированному), а не к будущему (пусть и слегка утопическому), ориентир на весьма примитивные идеи "выживания любой ценой в кольце врагов" стали основой "другой" идеологии. В нынешней глобальной среде, в эпоху Facebook и Twitter все это породило еще и феномен крайнего популизма, а также новые методы борьбы, основанные на гениальном по цинизму лозунге "ложь никогда не обманет".

Впрочем, никто не совершенен. Было бы несправедливо во всех грехах винить исключительно СССР и коммунизм. Во всяком случае, нынешний хаос в международной политике порожден не только терактами в Нью-Йорке и Вашингтоне, но и неадекватным ответом на них, в частности, войной в Ираке и последовавшей за ней "арабской весной". Однако в еще более значительной мере – ностальгией Путина по СССР и его концепцией "вставания с колен" на фоне очевидного ослабления политических элит Запада. Курдов и Талибан вооружали и те, и другие, единственная разница заключалась в том, что одни хотя бы пытались придать легитимность своим действиям, а другие решили, что за их обиды и поражения должны платить соседи. Россия приняла на вооружение принцип питерской подворотни – бей малого, чтобы большие боялись, который во внешней политике трансформировался в доктрину "создай проблему, чтобы потом торговаться за ее решение". Будучи неспособной конкурировать с Западом ни по одному из тех направлений, которые касаются повышения уровня жизни, защиты основных прав и свобод человека, Москва решила переубедить свой собственный народ и всех остальных, что причина хронической отсталости кроется не в архаичном укладе экономики, олигархическом и протекционистском бизнес-климате, а в том, что Россию обидели, не выделив ей адекватного куска пирога в пост-военном мире. Поэтому нужен, как любят выражаться на Смоленской, "широкий диалог по всему спектру мировых проблем и двусторонних отношений". Говоря коротко – "Ялта-2".

В одной из своих недавних статей генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов написал, что "Россия имеет больше влияния в мире, чем должна была бы иметь, исходя из ее объективного положения в мировом населении, в глобальной экономике и финансах". Он весьма оригинально представил Россию в виде большого инвестиционного фонда, а внешнеполитические шаги Москвы в виде "дипломатических инвестиций", то есть как банальный бизнес-проект, причем очень успешный, ведь "акции этого фонда растут быстрее его активов". Причем фонд этот играет "в долгую", как это обычно и делают государства. Таким образом, Сирия, Крым и Донбасс, а еще раньше Осетия и Абхазия, а еще раньше Приднестровье и Карабах – все это "активы", которые должны принести России – "инвестору" – весьма неплохие дивиденды. Однако заработать на крови все еще никак не получается. Вместо дивидендов – санкции, вместо процветания – стагнация. Гордость российской дипломатии за то, что им удается "при минимальных инвестициях добиваться максимальных показателей текущей политической доходности" выглядит не просто цинично, а преступно. Десятки тысяч убитых в Украине, Сирии, Грузии – и это только недавние внешние конфликты – вот цена этой "доходности".

При этом недавний опрос, проведенный Pew Research Center в 37 странах мира на всех континентах показал, что рейтинг Путина и России в области внешней политики составляет в среднем 30%. Крайне критическое отношение к России особенно заметно в США и странах Европы, в то время, как в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке видение России не столь негативное. Только в трех странах большинство населения имеет положительное отношение к России – это Вьетнам (83%), Греция (64%) и Филиппины (55%). Крайне сомнительные дивиденды, которые, однако, должны дать пищу для размышлений и украинской дипломатии.

В силу географии и истории – весьма мирных наук – Украина стала той самой рискованной инвестицией, которая рано или поздно обанкротит не только "фонд", но и его "инвесторов". Конфликт с Россией вывел нашу страну в топ-чарты мировой политики, однако для того, чтобы задержаться там, одной инерции мало. Настало время для выработки обновленного видения внешнеполитических приоритетов Украины как субъекта мировой политики в условиях, когда предыдущие цели европейской интеграции достигнуты, внешнеполитическая поддержка США является беспрецедентной, а Россия сосредотачивается и, вне всякого сомнения, готовит новые провокации, возможно, на этот раз в связи с грядущими выборами в Германии.

Подписание Трампом закона о санкциях фактически обнулило все старания Москвы организовать личную встречу и добиться режима прямых переговоров США-Россия о судьбах мира. Однако остановиться Путин не может, он стал заложником собственного имиджа могущественного и непобедимого мачо. Ответ будет, асимметричный, как в истории с высылкой американских дипломатов в пропорции 1:20, и вовсе не обязательно столь прямой. Катастрофические сценарии с открытым вторжением в Украину или страны Балтии крайне маловероятны – в этом случае кроме прямых военных потерь, нового витка противостояния с Западом и возникновения угрозы глобальной войны, и чемпионат мира по футболу в следующем году не состоится, да и "чистая победа" на выборах 18 мая 2018 года будет выглядеть не такой уж чистой. Однако нет сомнения, что нас ждет еще много сюрпризов от "пораженцев", и наш ответ тоже должен быть асимметричным. Возможно, Украине тоже бы не помешал собственный фонд "дипломатических инвестиций", только без рисковых активов.

Об обидах, поражениях и внешней политике

Сергей Корсунский

Мы живем в стремительно меняющемся мире. Буквально на наших глазах подверглись кардинальной ревизии концептуальные основы системы международной безопасности,  было поставлено под сомнение единство в рядах ЕС и НАТО, терроризм стал глобальной угрозой, а популизм – реальной политической силой.  Похоже, что те почти шестьдесят лет, которые человечество прожило после Второй мировой войны в относительном мире, скоро начнут называть "золотым веком". Сосредоточение в послевоенный период основных интеллектуальных и материальных ресурсов на развитии, невиданный рост инвестиций в образование, научные исследования и технологии обеспечили стремительный рост уровня и качества жизни в значительном числе стран мира. Во многих, но далеко не во всех. События 11 сентября 2001 года вернули человечество к жестокой реальности растущего неравенства, стали свидетельством критических диспропорций между условным "Западом" и условным "Востоком", выходящими далеко за пределы Европейского континента, где ранее зарождались все мировые войны. Как выяснилось, в мире и вне границ старушки-Европы, где в свое время "обиженные" Версальским миром немцы, превратившись в нацистскую Германию, сотворили апокалипсис Второй мировой,  нашлось достаточно мест, в которых чувство обиды за некое "поражение" стало национальной идеей. К числу последних профессор Кембриджа турчанка Айше Зараколь относит целый ряд стран, среди которых, к примеру, и Японию с Турцией, но самое главное – Россию. Для тех, кто потерпел "поражение", или, во всяком случае, считал себя таковым на предыдущем историческом этапе, возникла дилемма: найти свою дорогу "наверх" и обеспечить национальные интересы через субстантивное участие в процессах глобализации, коллективных экономических системах и структурах безопасности, или избрать "другой", индивидуальный путь, как бы противостоящий "пути Запада". Проблема выбора модели развития стала выглядеть весьма просто – демократия, политическая и социальная ответственность государства, гарантирование базовых прав и свобод человека, верховенство закона и равенство всех перед ним же с одной стороны, или автократия, подчинение интересов индивида интересам государства, архаичные моральные нормы, часто основанные на религии, коррупция и олигархия, избирательное правосудие – с другой. Первый путь принято называть "про-западным", он основывается на принципах евро-атлантизма, второй – "евразийским".  Очевидна привлекательность первого пути, и лучше всего это подтверждается миграционными потоками – люди стремятся жить там, где комфортнее (вообразите себе на секунду, что все границы отменены и все желающие могут переселиться  куда угодно в том числе "на Запад" – несложно себе представить где именно возникнет перенаселение). Поэтому для правящей элиты государств, избравших второй путь,  необходимо найти объяснение – почему системы образования и медицины, социальные стандарты и качество производимых товаров, объекты инфраструктуры и уровень сервиса,  все то, что мы называем уровнем жизни, лучше на Западе, но при этом для "других" государств такой путь неприемлем.

Вопрос о том, что мешает странам, обладающим значительными природными ресурсами, да той же России, превратиться в современные процветающие государства, не имеет простого ответа и не дает покоя лучшим умам по всему миру. Две Кореи являются наглядным примером того, что может произойти, если страна избирает путь демократии  и экономических свобод, и что получается, если побеждает автократия, густо замешанная на людоедской государственной идеологии. Почему Израиль смог построить мощное, процветающее государство, а его арабские соседи – нет? Примеров, пусть и приправленных национальной спецификой, достаточно много, чтобы понять – просто наличия огромных финансовых ресурсов для эффективного развития недостаточно, нужно что-то еще. Можно ли вообще достигнуть процветания вне "западного" пути?

Ответ на этот вопрос мог бы быть и положительным, если бы национальная элита какого-либо государства, отвергающего "западничество", смогла предложить иную, более привлекательную модель развития.  Увы, в прошлом веке мировой коммунизм предпринял попытку стать альтернативным источником вдохновения для многих достаточно густонаселенных и богатых природными ресурсами стран, и проиграл, причем с разгромным счетом. Ни большие, ни малые государства с коммунистической идеологией не смогли предложить ничего кроме насилия, нищеты и страданий (формально, конечно, за исключением Китая, но там совершенно особый случай, повторить который никому не удастся). Социализм построили в странах Скандинавии, а не в СССР. И все же "другие" не сдаются. Уже в двадцать первом веке религиозный экстремизм, национализм, апеллирование к прошлому (к тому же часто фальсифицированному), а не к будущему (пусть и слегка утопическому), ориентир на весьма примитивные идеи "выживания любой ценой в кольце врагов" стали основой "другой" идеологии. В нынешней глобальной среде, в эпоху фейсбука и твиттера все это породило еще и феномен крайнего популизма, а также новые методы борьбы, основанные на гениальном по цинизму лозунге "ложь никогда не обманет".

Впрочем, никто не совершенен. Было бы несправедливо во всех грехах винить исключительно СССР и коммунизм. Во всяком случае, нынешний хаос в международной политике порожден не только терактами в Нью-Йорке и Вашингтоне, но и неадекватным ответом на них, в частности, войной в Ираке и последовавшей за ней "арабской весной". Однако в еще более значительной мере  – ностальгией Путина по СССР и его концепцией "вставания с колен" на фоне очевидного ослабления политических элит Запада. Курдов и Талибан вооружали и те, и другие, единственная разница заключалась в том, что одни хотя бы пытались придать легитимность своим действиям, а другие решили, что за их обиды и поражения должны платить соседи. Россия приняла на вооружение принцип питерской подворотни – бей малого, чтобы большие боялись, который во внешней политике трансформировался в доктрину "создай проблему, чтобы потом торговаться за ее решение". Будучи неспособной конкурировать с Западом ни по одному из тех направлений, которые касаются повышения уровня жизни, защиты основных прав и свобод человека, Москва решила переубедить свой собственный народ и всех остальных, что причина хронической отсталости кроется не в архаичном укладе экономики, олигархическом и протекционистском бизнес-климате, а в том, что Россию обидели, не выделив ей адекватного куска пирога в пост-военном мире. Поэтому нужен, как любят выражаться на Смоленской,  "широкий диалог по всему спектру мировых проблем и двусторонних отношений". Говоря коротко – Ялта-2.

В одной из своих недавних статей генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов написал, что "Россия имеет больше влияния в мире, чем должна была бы иметь исходя из ее объективного положения в мировом населении, в глобальной экономике и финансах". Он весьма оригинально представил Россию в виде большого инвестиционного фонда, а внешнеполитические шаги Москвы в виде "дипломатических инвестиций", то есть как банальный бизнес-проект, причем очень успешный, ведь "акции этого фонда растут быстрее его активов".  Причем фонд этот играет "в долгую", как это обычно и делают государства.  Таким образом, Сирия, Крым и Донбасс, а еще раньше Осетия и Абхазия,  а еще раньше Приднестровье и Карабах – все это "активы", которые должны принести России – "инвестору" весьма неплохие дивиденды.  Однако заработать на крови все еще никак не получается. Вместо дивидендов – санкции, вместо процветания – стагнация. Гордость российской дипломатии за то, что им удается "при минимальных инвестициях добиваться максимальных показателей текущей политической доходности" выглядит не просто цинично, а преступно. Десятки тысяч убитых в Украине, Сирии, Грузии – и это только недавние внешние конфликты – вот цена этой "доходности". При этом недавний опрос, проведенный Pew Research Center в 37 странах мира на всех континентах показал, что рейтинг Путина и России в области внешней политики составляет в среднем 30%. Крайне критическое отношение к России особенно заметно в США и странах Европы, в то время, как в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке видение России не столь негативное. Только в трех странах большинство населения имеет положительное отношение к России – это Вьетнам (83%), Греция (64%) и Филиппины (55%).  Крайне сомнительные дивиденды, которые, однако, должны дать пищу для размышлений и украинской дипломатии.

В силу географии и истории – весьма мирных наук – Украина стала той самой рискованной инвестицией, которая рано или поздно обанкротит не только "фонд", но и его "инвесторов". Конфликт с Россией вывел нашу страну в топ-чарты мировой политики, однако для того, чтобы задержаться там, одной инерции мало. Настало время для выработки обновленного видения внешнеполитических приоритетов Украины как субъекта мировой политики в условиях, когда предыдущие цели европейской интеграции достигнуты, внешнеполитическая поддержка США является беспрецедентной, а Россия сосредотачивается и, вне всякого сомнения, готовит новые провокации, возможно, на этот раз в связи с грядущими выборами в Германии. Подписание Трампом закона о санкциях фактически обнулило все старания Москвы организовать личную встречу и добиться режима прямых переговоров США-Россия о судьбах мира. Однако остановиться Путин не может, он стал заложником собственного имиджа могущественного и непобедимого мачо. Ответ будет, асимметричный, как в истории с высылкой американских дипломатов в пропорции 1:20, и вовсе не обязательно столь прямой. Катастрофические сценарии с открытым вторжением в Украину или страны Балтии крайне маловероятны – в этом случае кроме прямых военных потерь, нового витка противостояния с Западом  и  возникновения угрозы глобальной войны, и чемпионат мира по футболу в следующем году не состоится, да и "чистая победа" на выборах 18 мая 2018 года будет выглядеть не такой уж чистой. Однако нет сомнения, что нас ждет еще много сюрпризов от "пораженцев", и наш ответ тоже должен быть асимметричным. Возможно, Украине тоже бы не помешал собственный фонд "дипломатических инвестиций", только без рисковых активов.