Екатерина Степаненко
редактор На днях сайт "Сегодня" опубликовал первую часть интервью с главой Украинской православной церкви Киевского патриархата Филаретом: "Не было и речи, чтобы я отказался быть патриархом". Во второй части беседы читайте о том, как Филарет служил в Русской православной церкви, как ушел оттуда и стал украинским патриархом.
— С 1966 по 1990 годы вы были патриаршим экзархом всея Украины от РПЦ. Что чаще всего вспоминаете из того времени?
— Это были тяжелые годы. В хрущевское время было гонение на церковь. В 1966 году, правда, уже тогда Хрущева не было, меня назначили экзархом. Приходы закрывались не десятками, а сотнями. И когда я стал экзархом, я добился того, что прекратилось закрытие приходов в Украине. Хотели закрыть Владимирский собор, Флоровский монастырь и многие другие. В Киеве осталось всего 10 храмов. Когда я стал экзархом, процесс закрытия приостановился.
— Как вам удалось? Через кого вы действовали?
— Удалось, потому что я настаивал на этом. Например, когда я стал экзархом, уполномоченный — старый чекист говорил: "Вы не должны служить каждое воскресенье во Владимирском соборе. Вот ваш предшественник служил раз в месяц, и вы должны так служить". Я же ответил, что буду служить каждое воскресенье, потому что если он не служил, то, может, по немощи. Он был старый, а я — молодой. Если я не буду служить каждое воскресенье, то какой же я экзарх?
С этими чекистами я постоянно вел дискуссии. Был у меня раз разговор с этим же уполномоченным. Он говорит: "Все, вам пришел конец, попы. Потому что у вас все духовенство старое, вы вымрете, а молодого духовенства не будет. Кроме того, в 1980 году мы вступаем в коммунизм, а в коммунизме церкви не должно быть". На что я ему отвечаю: "Мы при социализме живем, будем жить и при коммунизме". Он отвечает: "Нет, сейчас мы вас просто терпим, а при коммунизме вас терпеть не будем". На что я ответил: "Если вы терпеть нас не будете при коммунизме, то коммунизма не будет, а церковь будет существовать. Потому что Христос сказал: "Созижду церковь Мою и врата ада не одолеют ея". Вот так я боролся с этим.
С другой стороны, часто церковь посылала меня за границу. Я работал в комиссии по международным делам Всемирного совета церквей, который в те годы был второй ООН, потому что там обговаривались все те же вопросы, которые обговаривались и в ООН.
Я работал там в комиссии по международным делам. И там я отстаивал интересы своей церкви, своей страны, СССР. Учитывая, что я там работаю, действую, защищаю интересы церкви и государства, ко мне относились с уважением и считались с моим мнением. Это мне помогало защищать украинский экзархат.
— А помните время, когда была открыта для монахов Киево-Печерская лавра?
— Лавра была закрытой. Но когда готовились к празднованию тысячелетия крещения Руси, я поставил в Москве перед советом по делам религии вопрос о возвращении Киево-Печерской лавры Церкви, чтобы там был восстановлен монастырь. Возражали только Щербицкий и Гришин (первый секретарь московского горкома партии). Остальные члены политбюро проголосовали "за".
— А почему они были против?
— Ярые и агрессивные атеисты они были. Они не поставили подписей под этим решением. Но решение о передаче было принято. И к тысячелетию крещения Руси политбюро во главе с Горбачевым вынесли решение — вернуть лавру Церкви. Я приехал в Киев, чтобы получить акт о передаче Киево-Печерской лавры. Правда, передали сначала только Дальние пещеры. А Ближние оставались в ведении музея. То есть Лавру передали благодаря моим настойчивым усилиям.
— В 1991 году вы рассчитывали возглавить РПЦ. Стали местоблюстителем после смерти патриарха Пимена. И вдруг — вас не избирают, и вам приходится возвращаться в Украину. После этого вы начинаете бороться за автокефалию УПЦ. Может, вами обида двигала тогда?
— Нет. Я был избран местоблюстителем на заседании Священного синода тайным голосованием. И этого никто не ожидал! Потому что КГБ избрала местоблюстителем и патриархом Алексия (Ридигера), а синод тайным голосованием избрал меня. Это было для всех неожиданностью. То есть договаривались, что будет Алексий, а стал Филарет.
Но потом началась "работа" КГБ и уговорили архиереев в итоге голосовать за митрополита Алексия (Ридигера). Я знал, что патриаршее служение тяжелое, поэтому молился Богу и возлагал все на Его волю. Если Он хочет, чтобы я стал патриархом, я готов был понести этот тяжелый крест. Если же Богу не угодно — то я никаких претензий или желаний не имею.
Произошло так, как решил КГБ. Хотя Политбюро ЦК КПСС делало ставку на меня, как я потом узнал в кулуарах. То есть ставленником от КГБ был Алексий, а от Политбюро был я. Позже в своем окружении Путин сказал: "Мы ошиблись, избрав Алексия патриархом. Надо было избирать Филарета. Если бы Филарета избрали, Украина была бы нашей".
Я не боролся за патриаршество московское, а подчинил себя воле Божией. Экзархом я оставался. Когда я стал предстоятелем УПЦ, но в составе Московского патриархата, я добился того, что украинская церковь получила статус независимой и самостоятельной в управлении. То состояние, которое сейчас имеет УПЦ МП, произошло благодаря моим усилиям.
Почему я добивался расширения прав? Потому что Украина в составе СССР добивалась расширения прав. И я под предлогом, что Украина получает большие права, хотел, чтобы и церковь получила большие права, но в составе Московского патриархата. Когда Украина объявила себя независимой, проголосовав на референдуме, я понял: теперь нам недостаточно такого состояния церкви. Мы провели Поместный собор, на котором решили, что УПЦ должна быть автокефальной, и обратились в Москву с просьбой дать нам томос с автокефалией.
— И когда вы не получили томос от России, тогда появилась идея создания Киевского патриархата?
— Нет. Когда мы обратились с просьбой об автокефалии к московскому патриарху, он и не согласился, и не отказал. Стали откладывать это решение до Поместного собора. Потом все тянули и тянули. Словом, нашу просьбу отложили, и томоса не дали. Вопрос этот не поднимали, наше прошение не рассматривали, дело затягивали. Нам и не отказывали, но и ничего не давали.
И в это же время на меня началось церковное давление. Мне незаконно, не по канонам, запретили рукополагать епископов. Потом лишили меня архиерейства. Потом предали анафеме. То есть началась борьба против меня, чтобы я не активизировал создание автокефальной украинской церкви. А я почему так был настойчив? Украина стала независимой!
— Украина да, но церковь отделена от государства и политики.
— Это так, но церковь играет и будет играть и политическую роль. Ну вот, например, во время Второй мировой войны Русская церковь играла политическую роль, когда призывала бороться против фашизма? Играла. А была отделена от государства. Так и сейчас. Во внутреннюю политику церковь не вмешивалась, но политическую роль в жизни страны она играла, играет и будет играть.
— Какова была роль первого президента Украины Леонида Макаровича Кравчука?
— Леонид Макарович поддерживал меня. Когда мне предложили отказаться от предстоятельства на Киевской кафедре, а предложили любую, даже в России, только не киевскую, я спросил у Леонида Макаровича: что мне делать? Отказываться или не отказываться? Он сказал: не отказывайтесь от Киевской кафедры. И народ не хотел, чтобы я уходил. Поэтому я не отказался и продолжаю. Таким образом на Киевской кафедре я уже 53-й год, с 1966 года. Ни один митрополит на Киевской кафедре и близко столько не был! Один только был 34 года, а больше 50 лет никого не было.
— Почему после образования УПЦ КП вы не стали патриархом сразу, а стали "серым кардиналом", заместителем?
— Меня обвиняли в том, что, вот, мол, не стал московским патриархом, так захотел стать киевским патриархом. Но я и киевским поначалу не стал. Первым патриархом был Мстислав (Скрипник, сын сестры Симона Петлюры. — Авт.), вторым был Владимир (Романюк).
— Почему так получилось?
— Не избирали. Но я никаких претензий не имел. Это доказательство того, что я к патриаршеству не стремился. Моей целью было не патриаршество, а служение церкви. И я служил церкви сначала как экзарх РПЦ, потом как заместитель патриарха УПЦ КП, а уже потом как патриарх УПЦ КП.
— Почему РПЦ объявила вам анафему не сразу? Не тогда, когда вы в 1992-м стали заместителем предстоятеля УПЦ КП, не тогда, когда вы в 1995 году стали патриархом УПЦ КП. Почему объявили анафему только в 1997-м? Ждали, что вы вернетесь?
— Не знаю. Это было решение Москвы. Но анафему я не признавал с самого начала, потому что она незаконная, необоснованная.
— Почему необоснованная? Ведь вы сами отдельно от этой церкви создали свою?
— За это анафема не накладывается. Анафема накладывается за ереси, за тяжкую вину перед церковью — за это. А я всегда служил церкви. А за то, что епископ служит церкви, анафема не накладывается.
— Да, догматических расхождений не было. Но все же вы не по благословению патриарха создали киевский патриархат. Разве не в этом причина наложения анафемы?
— А московский митрополит Иов по благословению ли константинопольского патриарха объявил автокефалию русской церкви?
— В XV веке?
— Да, в 1488 году. Тоже не по благословению. А потому что образовалось великое княжество Московское, которое захотело иметь свою независимую церковь.
Чтобы государство процветало, оно должно иметь твердую и независимую духовную основу. И это касается не только нас, а любого государства. Когда образовывались Балканские государства, они стали требовать независимости церкви. И поэтому украинская церковь ничего нового не придумала. Мы идем той же дорогой, которой шла и Россия, и Румыния, и Болгария, и Греция, и Сербия, и все. Ничего нового нет. Поэтому нас обвинять в нарушении у Московского патриархата нет никаких оснований. Нас незаконно удерживали в составе Московского патриархата, и на меня еще и анафему наложили. Поэтому патриарх Варфоломей ее снял.
— После разрыва с Епифанием, после ухода многих ваших соратников, которые когда-то называли вас Учителем, думаете ли вы сейчас о преемнике?
— О преемнике пока не думаю. Надо Киевский патриархат снова сделать таким, каким он был.
— Как вы принимаете важные решения? Священники, с которыми мы общались, говорят, что открывают наугад Евангелие и читают фрагмент, из которого получают ответ на свой вопрос. Есть у вас какой-то такой метод?
— Нет. Я учитываю обстоятельства и интересы церкви, поскольку я служу ей, и интересы народа, и государства. Этим я руководствуюсь в принятии решений. Но принимаю их не самостоятельно, а как того требуют каноны церкви — на Cинодах или Cоборах церкви.
— УПЦ сначала вашими усилиями расширила свои полномочия, потом усилиями Блаженнейшего митрополита Владимира, теперь — Блаженнейшего митрополита Онуфрия. УПЦ может открывать приходы за границей, решать свои внутренние вопросы, собирать Синод. То есть имеет большую самостоятельность, чем ПЦУ?
— Широких прав УПЦ добился я. И чего добился, то и есть сейчас в УПЦ. Неправда, что митрополит Владимир Сабодан расширил права, которые даны были мне как предстоятелю. Ничего нового они не привнесли. Наоборот, стали еще более зависимы от Москвы, чем были в начале 1990-х.
— В чем это выражается?
— Они слушают Москву, а я слушаю Украину. Я слушал украинский народ и Украину, а они слушают Москву. Я тоже в меру ее слушал, когда был в составе Московского патриархата. Но трудился я всегда на благо украинской церкви, как будучи экзархом РПЦ, так и будучи патриархом УПЦ КП.
— Некоторые священники УПЦ удивляются: "Нас называют московскими попами, а мы и в Москве никогда не были, по-украински говорим, молимся за Украину". Кстати, наместник Киево-Печерской лавры, митрополит Павел, в интервью нашему изданию тепло отзывался о тех временах, когда вы были экзархом, говорил, что вы очень переживали за Лавру. Он предполагал, что если бы вы вернулись в лоно той церкви, где получили сан, то с вас бы сняли анафему и вернули духовные регалии, как бывшему Блаженнейшему. Вы думали когда-то о таком шаге?
— Дело в том, что я обращался к патриарху Кириллу, чтобы он объявил недействительной анафему, которую наложил на меня в 1997 году, и они на архиерейском Соборе решили: если я вернусь в подчинение Московского патриарха, тогда снимут анафему. Обращался я не потому, что меня беспокоила анафема. Для меня она не существовала. Обращался я для того, чтобы не было в Киеве противостояния между Киевским патриархатом и Московским. Чтобы мы, принадлежа к разным церквям, служили вместе, общались и имели братские отношения. С этой целью я и обратился к Московскому патриарху о снятии анафемы. На это архиерейский собор не пошел.
— А когда вы обращались?
— Примерно в 2012 году, я точно не помню. Кстати, во времена президентства Януковича ко мне присылали представителей Путина и предлагали вернуться в Московский патриархат и стать предстоятелем всей православной церкви Украины. Я отказался.
— 90 лет — почтенный возраст. Как вы сохраняете силы? Может, есть какое-то блюдо, которое вам силы придает?
— Жизнь человека — в руках Божьих. От Него зависит, но и от нас многое зависит, например, как мы живем. Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть. Так вот я ем, чтобы жить. Любимого блюда у меня нет. Я слушаюсь врачей и выполняю их требования, а главное — Бог дает силы.
В какой-то момент я вдруг почувствовал прилив новых сил. И я подумал, что, наверное, Господь дает силы мне, чтобы дальше бороться. Поэтому и имею эти силы.
— Ходят слухи, что у вас есть дети. Некоторые говорят: ну и хорошо, вон, и католики целибат отменяют...
— Детей нет, это неправда. В этом меня обвиняли в 1992 году на архиерейском соборе, и я доказал, что это все неправда.
— А хотели бы, чтобы были дети?
— Нет. Я избрал монашеский образ жизни в 1949 году, когда окончил первый курс академии, и тогда размышлял, какой путь мне избрать — монашеский и семейный. Тогда арестовывали наших профессоров и студентов. Я помнил и 1930-е годы. И размышлял так: если я буду иметь семью, то не буду свободным, буду зависеть от семьи. А время тяжелое. А если изберу монашество, то буду свободным. Поэтому я избрал монашеский образ жизни.
И только я решил так, то через 15 минут приходит послушник от наместника Троице-Сергиевой лавры и предлагает мне поступить в монастырь. И я в этом увидел руку Божью. Значит Ему угодно было, чтобы я этим путем шел. Я в монашестве 69 лет, и у меня никогда не возникало мысли, что я избрал неправильный путь. Поэтому все эти рассуждения о детях и жене — выдумки.
— Вы родились в Донецкой области. Ваше село Благодатное сейчас на подконтрольной так называемой "ДНР" территории. Как вы думаете, когда закончится война и как она может закончиться?
— Когда — это только Бог знает, но то, что война закончится, — это знают все. И то, что Донбасс останется в Украине и Крым — об этом говорит весь мир. Поэтому рано или поздно и Донбасс, и Крым будут украинскими.
— С кем из сильных мира сего вы встречались? И кто произвел на вас особое впечатление?
— Я встречался с тысячами выдающихся людей по всему миру, с президентами, королями, премьерами, сенаторами, церковными деятелями. Одного кого-то даже не могу выделить.
— О чем мечтаете?
— О Царствии Божьем. Чтобы после смерти попасть туда. Об этом мечтаю, об этом молюсь и для этого тружусь.
Напомним, ранее новости "Сегодня" писали о том, как Филарет потерял канонические права архиерея в Православной церкив Украины. Филарет является архиереем ПЦУ, но не имеет канонических прав и обязанностей епархиального архиерея.
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы